Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика)
Шрифт:
В ночь на 17 февраля мы вошли во второй бассейн Средиземного моря, наибольшая глубина в котором доходила до трех тысяч метров. Гребной винт «Наутилуса» быстро вращался, и судно, повинуясь рулю, все более углублялось, пока не достигло нижних слоев моря. Там, вместо естественных чудес, перед моим взором открылось множество ужасных и волнующих душу картин. И действительно, мы прошли всю ту часть Средиземного моря, которая так знаменита несчастьями. Сколько погибло судов между берегами Алжира и Прованса!
В сравнении с обширной водной равниной Тихого океана Средиземное море не более чем озеро. Но это капризное озеро, и волны его коварны. Сегодня оно в хорошем настроении и ластится к хрупкой барке, плывущей между двойной лазурью вод и небес; завтра оно угрюмо, сердится, бурно вздымается ветрами и разбивает самые крепкие корабли беспрестанными ударами своих коротких, но сильных волн.
Сколько во время этой стремительной прогулки по морским глубинам встретил я на дне разбитых судов! Некоторые из них уже были покрыты кораллами, другие — пока слоем ржавчины. Тут же находились якоря, пушки, лопасти, винты, обломки машин, котлы без дна, наконец, целые корпуса судов, плавающие по подводным течениям, одни — опрокинутые кверху дном, другие — лежа на боку.
Некоторые из этих утонувших судов погибли от столкновения с другим судном, другие — наткнувшись на гранитные скалы.
Я встречал и такие, которые пошли ко дну отвесно и с полной и неповрежденной оснасткой; они казались стоявшими на якоре, на рейде, и только ожидали приказания идти в плавание. «Наутилус» проходил мимо, озаряя их своим электрическим светом, и эти корабли, чудилось мне, готовы были приветствовать его флагами и салютами. Но только чудилось: на этом поле гибели царили одно молчание и смерть.
Я заметил, что по мере приближения «Наутилуса» к Гибралтарскому проливу дно Средиземного моря было все более усеяно остатками погибших кораблей. Берега Африки и Европы сближаются в этом узком пространстве, и поэтому здесь часто случаются столкновения. Я видел множество железных корпусов и фантастических остовов пароходов; одни из них лежали, другие стояли прямо, напоминая огромных животных. Одно такое судно с пробитым боком, изогнутой трубой, с колесами, от которых уцелела одна оковка, с рулем, отделившимся от кормы и висевшим на железной цепи с планширом, изъеденным морскими солями, представляло ужасную картину! Сколько людей погибло при этом кораблекрушении, став добычей волн! Спасся ли хотя бы один матрос, чтобы поведать о случившемся несчастье, или море до сих пор хранит это в тайне? Не знаю почему, но мне пришло в голову, что судно, покоившееся на дне моря, было «Атлас», исчезнувший с людьми и грузом двадцать лет назад и о котором с тех пор не было никаких известий. Как ужасна была бы история Средиземного моря, этого обширного кладбища, где погибло столько сокровищ, где столько людей обрели смерть!
Между тем «Наутилус», равнодушный и быстрый, несся полным ходом между этими разбитыми кораблями.
18 февраля, около трех часов утра, он уже находился у входа в Гибралтарский пролив.
В проливе существуют два течения: одно верхнее и давно известное, которое несет воды океана в Средиземное море. Другое — нижнее течение, оно имеет противоположное направление, и его существование доказано теоретически. И действительно, количество воды Средиземного моря беспрерывно возрастает впадающими в него реками и течением воды из рек Европы, а потому уровень Средиземного моря должен бы был постоянно подниматься ввиду того, что одного испарения моря далеко не достаточно для восстановления равновесия. А так как уровень Средиземного моря наблюдается неизменным, то приходится признать существование нижнего течения, которое через Гибралтарский пролив изливает в Атлантический океан весь избыток воды.
Это факт, не подлежащий сомнению. Этим нижним противоположным течением и воспользовался «Наутилус». Он быстро пошел вперед в узком проходе. На одну секунду я мог увидеть чудесные развалины храма Геркулеса, по словам Плиния и Авиценны провалившегося вместе с низменным островом, на котором он был воздвигнут. Спустя несколько минут мы уже плыли по волнам Атлантического океана.
Глава VIII
ЗАЛИВ ВИГО
Атлантический океан — обширное пространство воды, покрывающее двадцать пять миллионов квадратных миль, расстилается в длину на девять тысяч миль и в ширину в среднем до двух тысяч семисот миль. Важное по своему значению, это море почти не было известно древним, за исключением, быть может, карфагенян, этих голландцев древних времен, которые в своих торговых путешествиях следовали вдоль западных берегов Европы и Африки. Океан, берега которого параллельными изгибами обнимают огромный периметр, орошаемый величайшими реками в мире: Святого Лаврентия, Миссисипи, Амазонкой, Ла-Платой, Ориноко, Нигером, Сенегалом, Эльбой, Луарой, Рейном, — которые несут ему воды как из самых цивилизованных стран, так и, наоборот, из самых диких. Великолепная равнина, по которой беспрерывно плавают корабли всех наций под флагами всего мира и которую ограничивают два мыса, столь страшные мореплавателям, — мыс Горн и мыс Бурь.
«Наутилус» рассекал воды океана острым ребром своего киля. Он уже прошел за три с половиной месяца около десяти тысяч лье — пробег, превосходящий длину наибольшего круга земного шара. Куда мы теперь шли и что нас ожидало в будущем?
Выйдя из Гибралтарского пролива, «Наутилус» вступил в открытое море. Он поднялся на поверхность волн, и наши ежедневные прогулки по палубе возобновились.
Я тотчас отправился на палубу в сопровождении Неда Ленда и Конселя. На расстоянии двадцати миль смутно виднелся мыс Святого Винцента, составляющий юго-западную оконечность Пиренейского полуострова. Дул довольно сильный южный ветер. Море волновалось и бушевало. Оно подвергало значительной боковой качке «Наутилус». Было почти невозможно стоять на палубе, которую ежеминутно обдавали огромные волны. Вдохнув несколько глотков свежего воздуха, мы вынуждены были покинуть палубу. Я возвратился в свою комнату. Консель отправился в каюту, но канадец с озабоченным видом последовал за мной. Наш быстрый переход через Средиземное море не дал ему возможности привести в исполнение свой план бегства, и он не скрывал своего разочарования.
Когда дверь моей комнаты за нами затворилась, он сел и молчаливо устремил на меня взор.
— Друг Нед, — сказал я, — я вас вполне понимаю, но вы не можете ни в чем себя упрекнуть. Помышлять о бегстве при тех условиях, в каких находился «Наутилус», — безумие.
Нед Ленд ничего не ответил. Его сжатые губы и нахмуренные брови свидетельствовали, что им всецело овладела неотступная мысль.
— Посмотрим, — продолжал я, — надежда еще не потеряна. Мы подымаемся вдоль берега Португалии. Поблизости находятся Франция и Англия, где так легко найти убежище. Вот если бы «Наутилус» при выходе из Гибралтарского пролива повернул к югу, если бы он увлекал нас в те края, где мало материков, тогда бы я разделял ваше беспокойство. Но нам теперь известно, что капитан Немо не избегает морей цивилизованных, и я полагаю, что через несколько дней вы сможете действовать с безопасностью.
Нед Ленд посмотрел на меня еще пристальнее и наконец разжал губы.
— Сегодня вечером, — ответил он.
Я быстро приподнялся. Признаюсь, я никак не ожидал такого ответа. Я хотел возразить канадцу, но не находил слов.
— Мы условились, — продолжал канадец, — выжидать удобного случая. Такой случай в нашем распоряжении. Сегодня вечером мы будем находиться в нескольких милях от берегов Испании. Ночь темна, ветер дует с моря. Я заручился вашим словом, господин профессор, и я полагаюсь на вас.
Я продолжал молчать. Нед Ленд встал и подошел ко мне.
— Вечером в девять, — отчеканил он. — Я предупредил Конселя. Капитан Немо к этому времени запрется в своей комнате и, вероятно, уже будет в постели. Ни машинисты, ни матросы нас не увидят. Я и Консель проберемся к центральной лестнице. Вы, господин Аронакс, будете в библиотеке, в двух шагах от нас, ожидать сигнала. Весла, мачта и парус в шлюпке, мне также удалось уложить туда небольшой запас провианта. Я добыл английский ключ, чтобы отвинтить гайки, которыми шлюпка прикрепляется к корпусу «Наутилуса». Итак, все готово. Сегодня вечером.