Двадцать
Шрифт:
Лера разрыдалась, и я обняла ее, привлекая к себе, прижимая ее голову к своей груди.
– Тшшшш, моя хорошая, тшшшш…да, папы нет. Мы теперь с тобой остались только вдвоем. Ты и я. У тебя Толик есть. Он ждет тебя он…
– Нету Толика, мама! Он ушел! Он …мы расстались.
– Почему?
Схватила дочь за лицо и заставила посмотреть себе в глаза.
– Как ушел? Когда?
– Я…я нашла его паспорт, мама. Он женат! Слышишь? Толик врал мне он женат. Поссорился с ней… ушел из дома. У него сын есть. Ему пять лет. Я его выгнала. А тут …папа…вообщем боже…моя жизнь рушится.
– Лерочка моя…, - баюкаю ее, а сама чувствую, как предательски рада, что это
– Хорошо, что ты все узнала, хорошо, что он дальше не морочил тебе голову, а ведь и ты могла забеременеть…
– Мам… я дура, такая дура. Я все деньги на него тратила, все что папа давал. У него вроде как бизнес просел, и я помогала. Он еще…Боже…какая идиотка, он о свадьбе говорил, что мы поженимся. А я слушала и верила и…
– Лер, когда один человек уходит освобождается место для другого. Нужного. Для того, кто должен был появиться, но все было занято. Понимаешь?
– Понимаю… Толик ушел, папа умер. У меня словно все перевернулось…
– Ты приезжай домой. Поживи пока здесь со мной.
– Нет, мам… я уже привыкла там одна. А тут…тут все о папе напоминает, а его нет. Я не смогу. Прости, что накричала на тебя.
– Все хорошо, я же понимаю, что нам всем сейчас очень тяжело. Уверена, что не хочешь ко мне?
– Уверена. Я там сама. Вещи его повыбрасываю, вышвырну все к чертовой матери, уберу. Ко мне Светка приедет. Поживет со мной.
– Хорошо, хорошо, милая. Делай как знаешь.
– Мам…ты ведь полиции правду сказала?
– Конечно правду. Все правда. Я бы не стала в таком обманывать.
– Хорошо…прости меня, я сама не своя. Прям как будто в голове все мутное. И я болею. Словно температура.
– Ты…ты не беремена?
– Нет. Я тест делала и даже анализ сдала. Нет, слава Богу.
Да уж, точно, что слава Богу. Только этого не хватало.
Глава 17
Снова звонят в дверь, кутаясь в шаль, чувствую, как все же отвратительно мне сейчас и как кружится голова. Сил нет. Я выжата как лимон, я просто опустошена всем что сейчас происходит. Лера, если узнает, она никогда меня не простит и не поймет. Она мне поверила…моя дочь за много лет наконец-то прижималась ко мне и была со мной откровенна. Это дорогого стоило. Артем раньше всегда говорил, чтоб не сюсюкала с ней. Да и не были мы с Лерой никогда близки как дочь и мать. В детстве помню Артем настоял, чтоб няня у нее была, а я чтоб домом занималась, готовкой, чтоб на приемы с ним ездила и по командировкам. Когда подростком была так вообще отдалилась от нас, в комнате закрывалась, потом универ, потом вот съехала на квартиру моей мамы. Я пыталась сблизиться, говорить по душам, приходила в комнату, садилась на стул напротив, читала всяких психологов, вебинары слушала. Хотела наладить контакт, но все было зря. Наверное, я все же плохая мать, у меня не получалось. Мы даже вроде, как и разговаривали, но Лера всегда говорила, что мне не понять, что сейчас другие интересы, по-другому живут. Помню о замужестве говорили. О том, что жить с мужчиной вне брака это плохо. Я всегда так считала, а она мне перечила. Так теперь все живут, никто не торопится жениться. Никто рано не рожает.
«Мама, все изменилось. Не навязывай мне свое мнение! Не дави! Ты и папа у вас другие интересы, ценности, вы жили по-другому. Вы вообще родом из «совка», а теперь иначе все, жизнь другая, люди другие! Мне не интересно то, что интересно тебе и папе. Я певицей может стать хочу или на гитаре играть!»
Я для себя решила, что не буду в душу ей лезть, что, если захочет сама все расскажет. И она захотела. Только вчера. Наверное, для этого должно было многое произойти. Мы ведь с ней теперь можно сказать одни. Родственники со стороны мужа остались, но они в другом городе и приезжают редко. Вот сейчас только на похороны приедут… с племянниками. Родителей нет уже.
Снаружи нетерпеливо позвонили еще раз, я распахнула дверь, прошла по саду по тропинке к забору. Мне не хотелось никого видеть, не хотелось, чтоб кто-то приходил, лез в душу, соболезновал. Просто пусть оставят меня в покое.
Открыла калитку и увидела Аню. Она стояла за порогом и нагло смотрела на меня, вздернув подбородок. Ее лицо ярко разукрашено, она осветлила волосы, кутается в шубку с рынка, придерживая сумочку от «ПсевдоГуччи» в руке. Хочу закрыть калитку у нее перед носом, но она хватается за нее своими наманикюренными пальчиками.
– Впустите! Или пожалеете! Я ведь могу и начать кричать, прямо на улице! Какая вы! Все соседи услышат! Хотите?
С трудом держа себя в руках, отворила калитку и прошла в дом, зная, что она идет следом. Что ей нужно от меня? От одного взгляда на нее в груди заныло и сердце забилось где-то в горле. Я не ожидала ее увидеть, и она была последней кого бы я видеть сейчас хотела. После того как Ира мне сказала о беременности я больше даже думать о ней спокойно не могла. А думала и много думала. Спрашивала себя когда он с ней? Передо мной или после меня? Ходил утешаться или это я была утешением? Зачем ему мы обе такие разные. Точнее зачем ему она я понимала, а вот зачем ему я мне не удавалось понять. Но ответ приходил сам собой. Просто развлечься, разнообразить свою сексуальную жизнь, попробовать что-то новенькое. Как они там сейчас называют женщин в возрасте? Милфы…Так мерзко, позорно. Я даже слово это нашла в интернете, прочла и… и все перевернулось внутри. Ведь это не про меня. Он же не может вот так называть меня в разговорах со своими друзьями или сам с собой. Или может? Что я вообще о нем знаю? Кроме того, что он сын Иры. Разве я имею представление что он за человек? Я нарисовала себе хорошего юношу, умного, смелого, дерзкого. Но кто он на самом деле? Я ведь смотрю на него глазами Иры…Но он другой. Он влез в мой дом, он хотел ограбить нас. Пусть не убить, но он пришел совершить преступление и вряд ли это произошло впервые в его жизни.
Аня поднялась по ступенькам, трогает все, смотрит, заглядывает. Так обычно покупатели высматривают жильте перед тем, как купить. С интересом и любопытством. Только интерес ее оскорбительный, нелепый и дерзкий. Очень хочется вцепиться ей в патлы и немного сбить спесь. Но я не опущусь до такого уровня. Когда-то моя мама говорила, что если начинать ругаться с базарной бабой, то ты уже ничем от нее не отличаешься. И не важно, как ты одета, сколько у тебя денег и сколько тебе лет. Ты автоматически становишься базарной бабой.
– Дааа, роскошно живете. Как говорят денег куры не клюют. Охренеть. Так вот на что повелся Женька. На вот это все!
Полоснула по нервам, так что дышать стало нечем и я прям ощутила, как бледнею, словно вся кровь отхлынула от лица.
– Что тебе нужно? – грубо спросила я, с трудом стараясь держать себя в руках.
– А я все знаю. О вас и о Жене. Я вас видела. Вы там или вместе приехали или в доме его поджидали, не знаю, понятия не имею как вы там пересекались. Может это вы его совращали. Видела как вы сосались, как обжимались. Это я Ирине Васильевне все рассказала!