Двадцатый - расчет окончен
Шрифт:
Минут через двадцать с той стороны, куда предстояло ехать, показался армейский «уазик», оставляющий за кормой клубы белесой пыли.
– Тормозим, – подхватывая автомат, обрадовался Артур.
Завидев преградивших дорогу троих вооруженных мужчин в пятнистой форме и с оружием в руках, водитель принял вправо и безропотно остановился. Держа оружие наготове, капитан подошел к машине, осторожно заглянул в салон…
Трое мужчин и одна женщина. Все чеченцы. Возраст от тридцати пяти до пятидесяти. На первый взгляд – обычные сельчане, мирные жители…
– В село возвращаемся. Из района, – словно предвидя вопрос, пояснил водитель. Речь была почти без акцента.
– Нам нужно отвезти двоих раненных в госпиталь, – сразу перешел к делу Дорохов.
– Не-е, командир, извини – не можем. Опаздываем! Дела у нас в селе…
– Это займет не более часа. Тридцать километров туда, тридцать обратно. Сохранность автомобиля гарантирую.
Водитель обернулся к соплеменникам, и что-то недовольно сказал по-чеченски. В ответ послышались громкие возмущенные возгласы…
– Ну, хорошо, тогда можешь вести машину сам. Согласен?
И опять в ответ чеченцы дружным хором не соглашались.
– А ну вылезай из машины! – не собираясь заниматься долгими уговорами, резко рванул дверцу Артур. – Никак не понимают по-человечески!..
Он отвлекся на покидавшего салон водилу; один из его бойцов – ефрейтор, контролировал правый борт УАЗа. Другой, вероятно, замешкался или не разглядел из-за крепкой фигуры командира, как сидящий слева на заднем сиденье чеченец поднял лежащий под ногами укороченный «калаш»…
Сзади прогремело подряд три выстрела. Именно они спасли от гибели Дорохова – автомат чеченца ойкнул один раз, и пуля прошла рядом с головой – обдала упругой волной левую щеку.
Капитан шарахнулся в сторону, одновременно оглядываясь: кто стрелял? На обочине, опираясь на локоть и держа в другой руке пистолет, пытался встать Оська. Тут же ефрейтор полоснул по правому борту. Чеченский водитель резво сунулся обратно в салон, да осел, выгнув спину – сам Артур, упав на колено, нажал на спусковой крючок автомата. Кажется, успел в этой секундной перепалке пальнуть и второй боец…
Вскинув левую ладонь, командир группы приказал прекратить стрельбу. Встал, подошел к машине, заглянул внутрь сквозь зиявшие в стекле дыры. Открыв левую заднюю дверцу, вырвал из рук мертвого мужчины оружие.
И зло процедил:
– Мля! Только один автомат… на четыре трупа. Теперь вони не оберешься.
– Три, товарищ капитан, – поправил ефрейтор, осматривавший салон с другой стороны. – Только три трупа, а женщина дышит. Ранена…
– Так, все, парни – за работу! – скомандовал Дорохов. – Этих, что отправились к Аллаху – на обочину. Осишвили, Степанова и чеченку повезу в госпиталь сам, а вы останетесь здесь до моего возвращения или подхода наших.
Они быстро перетащили на край дороги окровавленные тела; усадили рядом с женщиной Степанова. Слегка пришедший в себя старлей доковылял до «уазика» сам и устроился справа от водительского места.
– И вот что, парни, – тихо сказал Артур, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания. – Если кто спросит – по машине вы не стреляли. Стрелял только я. Понятно?
– Понятно, – закивали бойцы.
– Но я думаю, до подобных вопросов дело не дойдет. Все, ждите…
Заскрежетал стартер, двигатель исправно заурчал. Юркий автомобиль развернулся на узкой дороге и помчался в ту сторону, откуда приехал несколько минут назад.
– Хорошо… Что ты предлагаешь? – поднял взгляд усталых воспаленных от бессонницы глаз генерал Верещагин.
Подполковник Волынов – представитель военной прокуратуры, сбил с сигареты пепел, поерзал на стуле…
Он уже успел посоветоваться по данному делу со своим начальством, заручился поддержкой, озвучил соответствующие указания двум помощникам… А в кабинет к заместителю начальника Оперативной группировки заглянул скорее для проформы. Чтобы создать видимость совместно принятого решения и не портить с вояками отношений. Зачем лишний раз демонстрировать свою независимость, власть?! С генералами надобно дружить, а не ссориться по всяким пустякам.
– Есть три варианта развития дальнейших событий, Максим Федорович, – наигранно вздохнул он. – С какого начать?
– Давай с самого плохого.
– С самого плохого… А самый плохой вариант, товарищ генерал, случится, если мы с вами попытаемся замять это дело. Старейшины села, откуда были родом убитые чеченцы, уже бузят – письма с гонцами собираются слать во все инстанции. Ну а дальше сами знаете: московские комиссии, правозащитнички, подленькие статейки в желтой прессе…
– Знаю, – недовольно буркнул тот, – давай ближе к делу.
– А в результате и спецназовцев, в конце концов, повяжут, и нас с вами погон лишат. Вместе с пенсией…
Максим Федорович глянул на него из-под кустистых бровей, расстегнул верхнюю пуговицу камуфлированной куртки, плеснул в стакан минералки; выпил одним глотком…
Моложавый подполковник напористо продолжал:
– Второй вариант самый простой – сдать всех участников расстрела. Их и было-то всего четверо: командир группы капитан Дорохов, его заместитель – старший лейтенант Осишвили, ефрейтор Логутенко и рядовой Иванов…
– Повяжут, лишимся… Что-то я тебя не пойму, – перебил генерал-майор, – а то, что чеченцы везли в машине оружие, которое даже успело выстрелить, прежде чем спецназовцы открыли огонь на поражение – ты вообще не принимаешь во внимание?
– Если данные факты подтвердятся в ходе следствия, то они, безусловно, прозвучат на суде в качестве главных смягчающих обстоятельств. Зачтется и то, что отвезли раненную женщину в госпиталь. Уверяю вас: много им не дадут. Организуем процесс где-нибудь в Ставрополе или Ростове – подальше от Чечни; проведем соответствующую работу с судьей… Возможно, парни вообще отделаются условным сроком.