Дважды коронован
Шрифт:
– Может, и со мной, – закусил губу вор.
– Я в ваши воровские дела не лезу и на сходах у вас не бываю. Ты, Ростом, личность уважаемая, мы с тобой душа в душу живем, но в свои дела меня не втягивай. Не воровской я человек.
– Но ты мог бы им стать. Человек ты сильный, авторитетный. На тебя можно ставку сделать. Назначим тебя положенцем, посмотрим, как себя вести будешь, а там, глядишь, и коронуем...
– Звучит, конечно, заманчиво...
Спартак прекрасно понимал, что титул вора в законе придаст ему вес в подлунном мире. «Кто репчинский рынок держит?» – «Спартак,
– Но я на зоне ни одного дня не пробыл, какой из меня вор?
– А три года в дисбате?
– Там не зона, там армия строгого режима, – усмехнулся Спартак. – Все не то... Вор – это очень серьезно. И не сделаешь ты меня вором. «Апельсином» сделаешь, а вором – нет. «Апельсином» я быть не хочу. Не хочу, чтобы надо мной смеялись.
Ему приходилось встречать на своем веку двадцатилетнего вора в законе. Грузина, само собой. Видно, денег у него много было, потому и короновали. Но то не вор был, а одни понты. Конечно, и среди кавказских блатарей есть очень серьезные люди, но все-таки шелупони в их среде больше, чем среди славянских законников. Потому и называют скороспелых воров «апельсинами», что этот фрукт растет в Грузии, а не в России.
– Никто не будет над тобой смеяться. Спросишь за Джума, за меня, и над тобой никто не будет смеяться. Докажешь всем, что ты очень серьезный человек.
– Все это слова, Ростом. Извини, но я в эти дела лезть не стану. Да ты и без меня справишься, у тебя есть люди. И у твоих братьев есть люди. Вы обязательно что-нибудь придумаете...
Ростом понял, что не смог убедить его, но без боя сдаваться не хотел.
– У меня проблемы из-за тебя. Мои братья считают, что ты мало отстегиваешь на общак...
– Ты тоже так считаешь? – настороженно повел бровью Спартак.
– Ну, если бы я так считал, я бы тебе сказал, – замялся вор.
– Так ты и говоришь... Ставку хочешь поднять?
– Ставку можно оставить прежней. Но ты должен решить вопрос с «Витязем».
– Если я что-то должен решить, давай собирай своих. Я приеду, мы поговорим. Извини, но проблема чересчур серьезная, чтобы решать на твоем уровне. Тут сход нужен, очень серьезная постанова нужна...
– Все правильно говоришь, Спартак. Сход нужен. Будет тебе сход, – не очень уверенно сказал Ростом. И закрыл глаза, показывая, как ему плохо, и давая понять, что разговор закончен.
Действительно, ему нечего было больше сказать упрямому Спартаку, а толочь воду в ступе – дело не царское, и пустозвоном прослыть можно, а это громадный минус к авторитету.
Глава 3
Немецкая овчарка – собака серьезная, а если их две, то шансы беспрепятственно проникнуть в дом уменьшались, казалось, до нуля. Но Фурман знал, что делать. Не зря он мотал срок, общался с бывалыми людьми. Сидел с ним один домушник, спец по кражам из частных домов. Он-то и научил, как прикармливать собак. Берешь мясо, тщательно пережевываешь его и бросаешь этот комок псу. Собака
Только вот овчарки поначалу отказывались есть приманку, которую Фурман подбрасывал им через забор. Три ночи ушло на то, чтобы они наконец привыкли к нему и сожрали подачку.
Фурман врага своего вычислил быстрее, чем его собак приручил. Он узнал, как зовут крутого, на кого он работает, выследил его, ночью пошел к его дому со стороны реки. Забор там высокий, но штакетный, и огород виден, и собаки, которые бегали по ночам по всему периметру ограды.
Первую ночь овчарки нещадно лаяли, учуяв чужого. Трюфель пару раз выходил из дома с ружьем наперевес, даже к задней калитке подходил, но Фурман умел прятаться. Со временем лай становился все менее злобным, и Трюфель перестал выходить. А на третью ночь собаки все-таки отведали хлебушка «с приворотом». И сегодня Фурман рискнул перепрыгнуть через забор.
Псы бросились к нему, и он едва удержался от соблазна выстрелить в них из обреза. Два патрона в стволах, по жакану на морду... Но все обошлось. Одна овчарка лизнула его, другая. Ждали, когда он их угостит чем-нибудь вкусненьким. А у него мясо в кармане, пережеванное и со специальным ядом, который он раздобыл в службе отлова бродячих собак. Очень много времени ушло на этих псов, и Фурману вдруг стало жаль их убивать. Но сам он с Трюфелем не справится – нужно открыть дорогу пацанам, а для этого нужно было покончить с овчарками.
Они доверчиво сожрали приманку, потом вдруг легли на землю, гавкнули от скручивающей боли, судорожно скрючились и вскоре затихли. Трюфель даже не показался. А ведь он дома – и машина во дворе стоит, и свет в окнах горит.
Фурман дождался, когда собаки околеют, подал знак, и забор затрещал под тяжестью могучих тел Горемыки и Косого. От них крепко пахло водкой, несмотря на то что Фурман запретил им пить. Не очень-то они хотят подчиняться ему, но ничего, он заставит...
– Вот, суки, уже нажрались, – тихо, сквозь зубы процедил Юра.
– Так для храбрости же, – ухмыльнулся Горемыка.
– Заткнись! – шикнул на него Фурман.
Через забор перевалился и Моток, смелый малый из бригады грузчиков. Этому всего двадцать, только-только из армии, и голова варит, и послушный. И перегаром от него не тянет: он единственный из троицы, кто полностью подчинялся Фурману. Моток знал, что предстоящее дело пахнет мокрухой, но пошел на него без всяких сомнений. Это радовало и обнадеживало.
– Все в сборе? Тогда за мной! Только тихо!
Узнав, что Трюфель состоит в команде Робинзона, Фурман не очень удивился, даже немного обрадовался. Все-таки не простой смертный его унизил, а это хоть как-то сглаживает острый угол. Сейчас он и вовсе снесет его, вместе с головой самого Трюфеля. И плевать на всяких там Робинзонов!
Трюфель явно не тянул на статус центрового бандита, поэтому об особняке на водохранилище мог только мечтать. Дом у него далеко не самый большой, полутораэтажный, в частном секторе. Видно, что новый, огород пока не ухоженный, бурьян до пояса, но ведь это хорошо, легче подкрасться.