Дважды коронован
Шрифт:
– Э-э, я же сказал, что десять штук отстегнем... Ну, для начала...
– Это подачка, Витязь, причем, жалкая. Пятьдесят штук будете отстегивать. И каждый месяц... Я могу реально пробить твое казино. Узнаю, какие навары вы с рулетки снимаете, сколько стоит десять процентов от прибыли. Вдруг двести штук наберется? Или триста?
– Но это не мое казино. Пацаны там рулят, – беспомощно повторил Гена.
– Казино назвали «Витязь» в твою честь. Вот я назвался вором, и я должен масть держать. А казино назвали «Витязем», значит, ты там центровой. И отмазы не катят, Гена. Пятьдесят штук в месяц, или я запрягаю своих пацанов. И
– Мне со своими связаться надо...
– Не вопрос. – Спартак достал из кармана мобильный телефон, протянул Гене.
– Э-э, я не могу так, по телефону. Мне бы лично встретиться...
– Тоже не вопрос. Пусть подъезжают. Есть комната для свиданий, разрешение получишь. Я этот вопрос решу, а ты свой решай, – кивнул Спартак.
Никуда Гена от него не денется. И он сам это уже понял. Поэтому и взял дрожащей рукой трубку.
Горячая блондинка сначала изображала страсть, завывала, как порнозвезда перед камерами, но сейчас на ее лице страх, и стонет она больше от боли, чем от удовольствия. Гена разошелся не на шутку, но всему есть предел...
– Ужас какой-то... – выползая из-под него, пробормотала блондинка. – У вас тут все такие?
– Хочешь, всех через тебя пропущу? Тогда узнаешь.
– Не надо.
Она спрыгнула с койки, оделась. А он продолжал лежать, пуская в потолок кольца дыма.
Глупо все получилось. Он хотел подмазаться к Спартаку, чтобы получить его благоволение. И расчет у него был: подняться за счет него, обосноваться, обрасти единомышленниками, чтобы со временем занять его место. А Спартак ему подножку подставил. Мало того, что деньги на общак стрясти хочет, так еще и его пацанов из «Витязя» данниками сделать.
Но возможность еще не упущена. Более того, проигрыш мог обернуться выигрышем. Если Гена сможет выбить деньги на общак, авторитет его от этого только поднимется.
Не очень он верил тому, что Фурман был обычным отморозком и не работал на знаменскую братву. Потому и пристрелили его, что много знал. Одним словом, Гена очень хотел наказать Спартака за то, что тот покушался на его жизнь. Но при этом даже готов был простить ему обиду, лишь бы занять его место. И убивать его не придется. За два года Гена вырастет до авторитета большой величины, которым он, по большому счету, и являлся, и это позволит ему взять под свой контроль общак и стать лагерным смотрящим. Ведь через два года Спартак свалит с зоны по той простой причине, что у него выйдет срок.
Только прощать Спартака что-то не очень хотелось.
Гена связался с Качаном, запросил встречу, намекнул, что непонятки возникли с самим смотрящим зоны. И еще дал понять, что комната для свиданий не место для серьезного и откровенного разговора, ведь ее легко взять на прослушку. Дима все понял, поэтому прислал стриптизершу, которая назвалась гражданской женой Гены. Это, конечно, не давало ей права на свидание, но Спартак все устроил. И Гена оторвался с бабой на всю катушку.
Спартак не дурак, он понимал, что Гена не хочет посвящать его в разговор со своими друзьями, поэтому и организовал ему встречу с телкой, которая должна была и обслужить его, заодно передать мобильный телефон. Гене позволят вынести из комнаты для свиданий все, даже наркоту, если, конечно, она будет хорошо спрятана.
Так и оказалось. Блондинка передала ему сумку с продуктами и наркотой, телефон и деньги, которые он спрятал в сапог. Обыскивали его без пристрастия, и наркота осталась в сумке, и деньги с телефоном в сапоге.
Свидание разрешили до вечера, но Гена выпроводил свою «гражданскую жену» перед обедом. В авторитеты он еще не выбился, в отрицалы пока не лез, поэтому его здесь считали обычным мужиком. И работал он на промке на общих основаниях. Но сегодня у него выходной. И конвойный ведет его в барак. Там сейчас только смотрящий, из ставленников Спартака, и Жора-боец с ним. Этим двоим позволено не работать, а все остальные пашут, в том числе и дневальные по бараку. Метут, скребут, моют – только шорох стоит. А Гена может отдыхать. Правда, на койку ему лечь не дадут – не положено. Но если задобрить смотрящего, можно и на спине до самого вечера посидеть.
В бараке все по уму, даже комната для хранения пищевых продуктов имеется, там и перекусить можно, если что. Но вместе с Геной туда вошел и Жора, бугай с широкой квадратной челюстью. У смотрящего свой общак, и туда нужно внести как минимум кусок колбасы.
– Ну, чего шнифты пялишь? – грубо спросил Гена.
Он, может, и мужик, но за лоха его точно здесь никто не держит. Тем более все знают, что у него дела с самим Никоном. Поэтому Жора возмущаться не стал.
– Скажи Щербатому, что я щас подойду. Скажи, что с него чифирь, – добавил Гена.
Он уложил продукты в ящик, забрал скоропортящуюся курицу, несколько яиц, лаваш, щедрый кусок краковской колбасы. И еще оторвал кусочек оберточной бумаги, густо пропитанной ЛСД. Подарок от братвы.
Уже в блатном углу разорвал этот кусочек на три части, одну протянул Щербатому, другую Жоре:
– Марочку возьми.
Что это такое, объяснять не пришлось, они знали это не понаслышке.
Через некоторое время Жора реально заторчал, ушел в улет. Глаза осоловели, язык вывалился изо рта...
– Реальный ты мужик, Витязь. Реальный, – слегка под кайфом проговорил Щербатый, оценивший «подарочек».
– Я не мужик, Щербатый. Я зону держал.
– Да знаю. Бандитами рулил...
Гена даже знал, откуда такая информация, Спартак Щербатого просветил, чтобы тот в курсе был.
– А у нас бандиты под Никоном.
– Он же в законе, какие бандиты?
– А-а! – махнул рукой Щербатый, уже не в силах вести разговор.
Гена знал зоновские расклады. Порядок у Спартака железный, но держат его в основном бандиты. Вернее, пацаны, с которыми он брал власть. На воле они бандиты, а здесь, на зоне, уже как бы блатные. И ведут себя соответствующе. Но ничего удивительного в том нет. Ведь и сам Спартак из новых. И Гена оттуда же. На этом и нужно играть...
Перекусив, он спустился вниз, на лестничной площадке подвязал челюсть полотенцем – дескать, зуб разболелся, направился в курилку, но не зашел, встал у самого забора, чтобы его нельзя было подслушать из окна. Набрал номер Качана и сунул трубку под повязку. То, что ему позволили пронести мобильник в зону, еще ничего не значило. Наглеть он будет позже, когда возьмет власть в свои руки.
– А-а, Гена! Рад тебя слышать! – бодро отозвался Дима. – Как Юлечка?
– Да слабенькая она какая-то, чуть не надорвалась.