Дважды в жизни
Шрифт:
— Тейт, — удивленно позвал Ник, но я едва его слышала. – Ого. Ты в порядке?
До меня донеслись слова папы, тоже искаженные и приглушенные.
— Тейт! Ау! – он дико размахивал руками и улыбался, как на празднике: голова была слишком большой, а улыбка – слишком широкой.
Я посмотрела на свои ноги, сердце билось отбойным молотком в груди, забивая гвозди в грудную клетку. Я пыталась взять себя в руки. Вспомнить: знала ли я, говорили ли мне, забыла ли я. Неужели я упустила такую важную информацию?
Он тут же понял, кто я, но совсем не удивился. Он смотрел на меня мрачно, а потом склонил голову и протяжно выдохнул.
Он знал. Конечно. А знала ли я?
Я не могла ничего сказать, повернулась и скованно пошла в другую сторону.
Я помнила, как напилась однажды с Шарли, так сильно, что едва могла идти. Так мне сказала Шарли. Но тогда мне казалось, что я соблазнительно шагаю по коридору. А следующим утром я мучилась от похмелья, и Шарли сказала, что я врезалась в стены дважды, пока дошла до ее спальни, хваталась за все, чтобы восстановить равновесие, а потом рухнула в ее комнату и отключилась на пороге.
Воспоминание отдавало горечью. Наверное, я и сейчас так шла: казалось, что передвигала ногами, но могла на самом деле ползти, спотыкаться и падать на тропинку. Стало видно камни, ведущие к моему домику, и что-то внутри твердило мне повернуться. Я резко дернулась влево, споткнулась о брусчатку и спохватилась на первой ступеньке.
Я слышала голос, много голосов.
— Что происходит? Что ты ей сказал? – папа в чем-то обвинял Ника. Ник утверждал, что не виноват, сам ничего не понимал.
А потом я услышала тихие слова:
— Я все улажу.
Голос бегущего по тропинке Сэма Брэндиса, появившегося из ниоткуда с опозданием на четырнадцать лет.
Глава 13
Я думала, что закрыла дверь, но хлопка не последовало, только шорох ног, осторожно миновавших три ступеньки.
— Тейт? — Сэм остановился на пороге, не решаясь проходить внутрь, и мне, в моем странном состоянии с момента встречи, нерешительность мужчины показалась смешной.
Он видел меня в «Злых крошках»? Когда я впервые увидела свое отражение в зеркале, это была уже не девятнадцатилетняя Тейт. Я превратилась в бессмертную хищницу Вайолет: беспощадную, умеющую ловко манипулировать людьми и убивать кого-то, сверкнув зубами у шеи. Во время съемок всех сцен с нападением, я представляла, что моей жертвой был Сэм.
Но все это было очень давно. Четырнадцать лет назад? Вся жизнь пронеслась перед глазами: любовники, съемки, лица актеров и команды. Со временем стало казаться, что поездки в Лондон вовсе не было. Словно это был просто кошмарный сон.
— Тейт, я могу войти?
— Нет, — даже для меня мой голос прозвучал глухо.
Но Сэм не ушел, только отступил от двери. В домике словно стало жарче от Сэма: большого и теплого, стоявшего прямо передо мной.
— Тейт, — услышала его тихий голос. – Нам нужно как-то с этим разобраться.
Я тяжко опустилась на диван, пружины которого заскрипели. Откинувшись на спинку, я сосчитала балки на потолке. Семь. Этот домик был старым, очень старым и дряхлым, но полным любви. Я не представляла, сколько ссор и перемирий он пережил.
— Что происходит? – спросила я у потолка. Голова вдруг разболелась. — Серьезно, что происходит?
Сэм, видимо, принял это, как разрешение присоединиться к разговору: медленно прошел внутрь, оставаясь на безопасном расстоянии, и закрыл за собой дверь.
Мне пришлось накрыть рот ладонью, чтобы не рассмеяться. Смех — неправильная реакция. Где-то там отец ждал начала работы и не понимал, что происходит. А еще Ник. Но Сэм Брэндис, по какой-то неизвестной причине, находился здесь. Я пыталась найти логичное объяснение, но ничего не вышло.
Сэм подошел ближе, присел на корточки в паре метров и внимательно на меня посмотрел. Все тело пронзила острая боль, стало сложно дышать от одного взгляда в его темно-зеленые глаза, к этому я была совсем не готова. Мне пришлось перевести взгляд на потолок.
С чего в такой ситуации начать?
— Что ты тут делаешь? И как? – я нахмурилась. – Погоди. Ты приехал с моим отцом?
Сэм потрясенно рассмеялся, а потом отвел взгляд в сторону, словно сомневался, что правильно расслышал.
— Тейт, «Молочай» мой фильм. Я написал сценарий.
Я зажмурилась. Но…
— Но сценарист же С.Б. Хилл.
— Сэм Брэндис, — тихо ответил он. — Хилл фамилия Лютера. Перед его смертью я официально стал Хиллом.
Лютер. Я его помнила. Как и его громкий смех, хитро блестящие карие глаза. Где-то глубоко в душе кольнула совесть от новости о смерти Лютера. Но ее заглушил громкий голос: «Тейт, они использовали тебя. Наверняка, уехали к себе с кругленькой суммой».
— Откуда мне это было знать? – спросила я. – Что здесь будешь ты? Тогда бы меня это не так сильно удивило.
— Я понимаю, — тихо проговорил Сэм. — Ты очень занята. У тебя много…
— Не стоит, — перебила я. – Не нужно снисхождения.
— Я и не думал, — быстро ответил он. Немедленно. У него самого глаза были так сильно распахнуты, словно он не мог поверить в происходящее. — Тейт. Я так потря…
— Кто ты вообще такой? — спросила я. — Мне казалось, ты фермер.
— Так и есть, — Сэм открыл рот, затем прикусил губу, недоверчиво качнув головой. — Но ты же знала, что я писал. И все еще пишу.