Шрифт:
ДВАЖДЫ В ЖИЗНИ
Кристина Лорен
Переводчик: Лена Меренкова
Редактор: Олеся Левина
Обложка: Настена
Перевод выполнен в 2020 году для группы:
https://vk.com/beautiful_translation
Аннотация
Сэм Брэндис стал первым парнем Тейт Джонс. Первой любовью. Первым всем. Включая впервые разбитое сердце.
Во время двухнедельных
Четырнадцать лет спустя Тейт стала актрисой и лишь изредка вспоминает первую любовь. Когда она приезжает на съемки первого серьезного фильма, Сэм — последний, кого Тейт ожидает там увидеть. Но Сэм там, такой же очаровательный и уверенный, каким она его знала, но даже более манящий, чем Тейт помнила. Столкнувшись с тем, кто ее предал, Тейт должна решить, можно ли было поступить неправильно по уважительной причине... и может ли «раз в жизни» случиться дважды.
«Если ты ходил со мной в лес, значит, я очень сильно тебя люблю»
из книги Мэри Оливер «Как я хожу в лес».
Глава 1
Июнь
Четырнадцать лет назад
Бабушка повернулась, чтобы рассмотреть номер в отеле. За ней с шорохом закрылись шторы. Она темным и проницательным взглядом обводила бежево-красный декор, непримечательные картины и телевизор, который, по мнению бабушки, определенно, зря стоял на красивом комоде. Я еще ни разу в жизни не была в такой роскошной комнате, но бабушкин взгляд, скользя по всему, не скрывал ее мысли: «За такую цену я ожидала большего».
Мама всегда описывала это ее выражение, как «сушеная слива». Подходило. Бабушка — в шестьдесят один — когда злилась, выглядела, как мягкий засохший фрукт.
И как по сигналу, она скривилась, будто учуяла кислый запах.
— И вид на улицу. Если бы я хотела смотреть на улицу, осталась бы в Герневилле. — Она перевела взгляд с комода на телефон и решительно подошла к нему. – Мы даже не на той стороне здания.
Из Окленда в Нью-Йорк, а оттуда – в Лондон, мы прилетели чуть больше часа назад. В самом долгом перелете мы попали на середину ряда из пяти сидений — у самой перегородки — где с одной стороны оказался старичок, тут же уснувший на плече бабушки, а с другой – мать с младенцем. Когда мы добрались до номера, я просто хотела поесть и поспать, побыть немного в тишине и подальше от бабушки с ее кислым видом.
Мы с мамой жили с бабушкой с моего восьмилетия. Я знала, что злилась она редко. Я видела ее каждый день на протяжении десяти лет. Но сейчас мы были далеко от дома, и бабушка – хозяйка маленького кафе – не была рада тратить заработанные своим трудом деньги, не получая того, что ей обещали.
Я кивнула на окно, за которым проехал настоящий лондонский кэб.
— Улица красивая.
— Я платила за вид на Темзу. — Она провела пальцем по списку услуг отеля, и мой желудок свело от чувства вины из-за напоминания, что эти каникулы были роскошнее всего, что мы делали. – И Биг Бен, — дрожь ее руки показывала, как быстро она считала, что сделала бы с деньгами, если бы мы остановились в месте подешевле.
Я по привычке потянула за нитку на кромке футболки, намотала ее на палец так, что кончик стал пульсировать. Бабушка ударила по моей руке, села у стола, нетерпеливо вздохнула и подняла трубку телефона.
— Да, здравствуйте, — начала она. – Я в номере 1288 и привезла внучку из… да, верно, я Джудит Гурье.
Я посмотрела на нее. Она сказала Джудит, а не Джуд. Джуд Гурье пекла пироги, обслуживала постоянных клиентов, приходящих в кафе с тех пор, как в девятнадцать она его открыла, и никогда не возмущалась, когда кто-то не мог оплатить заказ. Джудит Гурье была капризнее: она отправилась в Лондон с внучкой и желала номер с видом на Биг Бен, как ей и обещали.
— Как я и говорила, — продолжила она, — мы тут празднуем ее восемнадцатилетие, и я забронировала номер с видом на Биг Бен и Тем… да. — Она повернулась ко мне и громко прошептала. – Просят подождать.
Джудит даже не напоминала бабушку. Она превращалась в нее, когда мы покидали кокон нашего города? Женщина передо мной с тем же мягким силуэтом и рабочими руками, но в строгом черном жакете, который Джуд едва могла себе позволить, и без своего постоянного желтого фартука в клеточку. Джуд собирала волосы в пучок карандашом, а волосы Джудит были чистыми и аккуратно уложенными.
Когда кто-то на другом конце вернулся, я поняла, что новости не самые лучшие. Ответы бабушки типа «Это неприемлемо», «Уверяю, я буду жаловаться» и «Я ожидаю перерасчет за этот номер» доказали, что нам не повезло.
Она опустила трубку и выдохнула протяжно и медленно, как делала, когда сутками шел дождь, я скучала и язвила, а она меня ругала. Но в этот раз не я была поводом ее недовольства.
— Я неописуемо благодарна, — тихо сказала я. – Даже за этот номер.
Она выдохнула и посмотрела на меня, лишь немного смягчившись.
— Что ж, посмотрим, что мы сможем с этим сделать.
Две недели с бабушкой в крохотном номере в отеле, где она будет жаловаться на плохой напор воды, слишком мягкий матрац и цены.
Но две недели в Лондоне. Две недели приключений и новых ощущений, которых нужно получить как можно больше, пока жизнь снова не вернется в прежнее русло. Две недели изучать все то, о чем я только читала и видела по телевизору. Две недели лучших спектаклей в мире.
Две недели в дали от Герневилля.
Бабушку можно было немного потерпеть. Я встала, подняла чемодан на кровать и стала распаковывать вещи.
* * *
После потрясающей прогулки по Вестминстерскому мосту и мимо высокого Биг Бена – в груди я ощущала гул от его звона – мы прошли в темноту маленького паба с названием «Красный лев». Внутри пахло старым пивом, жиром и кожей. Бабушка посмотрела в кошелек, проверяя, хватит ли денег на ужин.
Несколько человек сидели за баром, они кричали на телевизор, но помимо них на ужин в пять вечера пришли только пара человек, сидевших у окна.