Две дамы с попугаем
Шрифт:
— А почему? — растерялась Надежда.
— Нет его и не будет! — В трубке раздались гудки.
Алка выглядела удовлетворенной.
— Вот, слышала, он велел нарочно так по телефону отвечать, чтобы я его не разыскивала.
— Глупости, это же учреждение, просто попалась хамская баба, я потом перезвоню и все выясню. Ты собирайся, а то опоздаешь.
Алка накрасилась, причесалась, надела синий костюм в мелкий беленький цветочек, и завуч старших классов Алла Владимировна Тимофеева торжественно отбыла на работу. После ее ухода Надежда немного прибралась в квартире, покормила животных,
Дома Надежда с грустью посмотрела на обшарпанную прихожую, выбросила засохший клей вместе с тазиком в мусоропровод, вспомнила, что телефон не работает, и опять расстроилась по этому поводу, собрала необходимые вещи, тщательно заперла двери и ушла, по дороге заглянув к соседке Марии Петровне и вкратце обрисовав ей ситуацию.
Алка вернулась раньше нее и уже успела что-то приготовить на обед. Вообще, работа повлияла на нее очень благотворно, она вернулась бодрой и энергичной, словом, это была прежняя Алка, которую Надежда помнила с детства. После обеда Надежда опять подошла к телефону, хоть Алка и была против. На звонок ответил интеллигентный мужской голос, но на просьбу позвать к телефону Петра Николаевича, голос слегка замялся, а потом ответил, что Тимофеев Петр Николаевич не работает у них с февраля месяца. Надежда растерялась:
— Как это не работает? А где же он работает?
— Этого я вам сказать не могу. Он уволился по собственному желанию.
— А вы не можете мне дать его служебный телефон?
— Он никому не оставил своего служебного телефона, сказал, что там маленькая фирма, в то время они переезжали. Вы позвоните ему домой, если он вам так нужен.
— Спасибо, — грустно ответила Надежа, — там никто не отвечает.
Она вдруг вспомнила одну вещь и почти взмолилась:
— Прошу вас, не вешайте трубку, скажите, у вас работает Белова Лидия Васильевна?
— Раньше работала, а теперь она уже два года на пенсии, только она не Лидия Васильевна, а Любовь Ивановна.
Надежда подумала секунду и попросила домашний телефон правдолюбки и моралистки Лидии Васильевны то бишь Любови Ивановны Беловой. Бывают же такие люди, сама на пенсии, а до всего ей дело! Вместо того чтобы спокойно сидеть на даче с внуками и растить там зелень и цветочки, эта мымра звонит Алке на работу и портит настроение разговорами про молодую любовницу! Хотя как это она могла узнать про любовницу, если, во-первых, сама давно на пенсии, а во-вторых, Петюнчик-то уже полгода как на другой работе. Тем более, интересно с ней побеседовать.
Надежда поблагодарила любезного обладателя приятного голоса и повесила трубку. Алка, которая не удержалась и подслушала весь разговор, смотрела
— Ну что ты мне можешь сказать по этому поводу?
— Ничего, ничего я уже не знаю! — В Алкином голосе прозвучали истерические нотки.
— Да уж, если он полгода скрывал, что на другую работу перешел, то мог и бабу завести у тебя под носом, ты бы все равно ничего не заметила, — безжалостно добавила Надежда, набирая телефон Беловой.
Ответил молодой женский голос и на просьбу позвать к телефону Любовь Ивановну рассмеялся.
— Теперь только в сентябре. Она в деревне в Псковской области на все лето.
Как уехала в мае, так теперь до осени.
— А позвонить туда можно?
— Что вы, какое звонить! Там глушь такая, сто километров до поселка, где почта есть.
— Слышала? — спросила Надежда, закончив разговор. — Не она тебе звонила.
Она себе спокойненько живет в деревне и знать не знает, что кто-то ее именем прикрывается.
— Да какая разница? — безучастно ответила Алка.
От ее энергии не осталось и следа.
— Ну ладно, — Надежда уже жалела подругу, — собирались ехать, так давай, а то уже четвертый час, хоть и белые ночи, а все равно не хочется за городом поздно бродить.
— Поехали.
— Ты что, так и собираешься идти в этом костюме и на каблуках? Сама же говорила, что шесть километров от станции пешком.
— Конечно, но знаешь, как-то неудобно в затрапезном виде, все-таки приличные люди.
— Ничего страшного, не шокируют их наши тапочки!
Алка надела босоножки на низком каблуке и легкое платье в красный горошек, так как на улице стояла жара. Надежда поморщилась при виде горошка, потому что при Алкиных габаритах горошин было слишком много, но ничего не сказала.
Они поехали на метро к Финляндскому вокзалу, сели там на зеленогорскую электричку и вышли в Песочной.
— Ну, и куда теперь?
— Теперь спросим, как идти в поселок Рейволово, что на Выборгском шоссе. Пока пойдем по этой дороге, она нам по направлению подходит.
Через некоторое время они встретили мужичка на велосипеде, который ехал к станции. Судя по сетке пустых бутылок, которую мужичок очень оберегал, это был местный житель. Надежда спросила, правильно ли они идут к Рейволову. Он ответил, что правильно и что совсем недалеко.
— Конечно, по местным меркам это недалеко, тем более, он на велосипеде.
Однако не прошло и получаса, как показался поселок.
— Это не тот, — сказала Алка, — мы ведь прошли всего километра два. Ладно, хоть водички попьем из колонки.
По поселку они брели не спеша. Алка выглядела как-то странно. Она кружила, вертела головой по сторонам, как потерявшаяся собака, норовила свернуть в боковые переулки. Наконец Надежда потеряла терпение:
— Алка, что с тобой происходит?
— Послушай, что-то здесь мне смутно напоминает, вот давай свернем в эту улочку.
Когда они свернули и прошли немного, Алка вдруг встала как вкопанная.
— Вот же эта дача! То-то я гляжу, мне все знакомо, но как же так, а они говорили — шесть километров до станции.