Две дороги - один путь
Шрифт:
Петька кивнула.
— Только вот лета дождаться… — мечтательно протянул Сашка.
Так мечтательно, что Петька сказала:
— А можно мне с тобой?
После падения в Чечёру Петька простыла и пролежала в постели целую неделю. Мама лечила её мёдом и чаем с малиной. Почти каждый день забегал Сашка:, приносил домашние задания и рассказывал, что в школе твориться.
— Ничего, — успокаивал он Петьку, — выздоровеешь, и начнём тренироваться по-настоящему. Там как раз каникулы, время будет.
И
На каникулах они и правду тренировались каждый день, готовясь к суровой лесной жизни. Петька уже легко переходила по любым бревнышкам через речку, летала на тарзанке, как Маугли на лианах, прыгала с камня на камень через ручей, училась стрелять из самодельного лука, лазила по деревьям. С Сашкой они страстно ждали лета, когда можно уйти в леса навстречу полной приключений и опасностей жизни.
Только одно беспокоило Петьку — родители. Она представляла, какой переполох начнётся дома, если вдруг однажды она пропадёт. А у дедушки больное сердце, ему волноваться нельзя.
Как-то она робко спросила у Сашки:
— Неужели даже нельзя записку им оставить?
— Нет, нельзя, — непреклонно ответил Сашка.
— Но ведь они нам ничего плохого не сделали, — заспорила Петька. — Из дому сбегают, когда дома плохо, бьют или ещё чего-нибудь. А нас ведь с тобой не бьют.
— Да не в этом же дело, — объяснял терпеливо Сашка. — Мы ведь не от них уходим, не от родителей, а просто, чтобы себя проверить, закалиться. Представляешь, вдруг война случится? А нам с тобой в партизаны уйти — как к себе домой, потому что мы натренированные. Понимаешь?
Петька понимала. Но ещё понимала, как расстроится мама. Плакать, наверно, будет…
В общем, в назначенный для побега день Петька всё-таки написала записку домашним.
Они с Сашкой ушли рано-рано утром. У каждого был рюкзак за плечами.
В рюкзаке — мешочек сухарей, куртка, одеяло. Это всё, что Сашка разрешил взять с собой. Петька взяла ещё толстую тетрадку и ручки.
— Будем вести путевой дневник, — сказала она.
Сашка идею одобрил и признался:
— Я, знаешь, Петь, своим записку оставил, что мы с тобой ушли. А то, правда ведь, потеряют.
И Петька с облегчением вздохнула.
Конечно, сняли их с первой же электрички и так отругали, что ребята и думать про леса забыли. Вечером того дня мама пришла в комнату к заплаканной Петьке, села на краешек кровати. Осторожно погладила её по волосам. Петька жалостно всхлипнула:
— Мам… мы же правда не хотели вас пугать. Я же записку вам оставила!
— Ох, Ветка… Записку… «Мы с Сашкой уходим в лес, вы нас не ищите, мы потом вернёмся» С каким Сашкой, в какой лес, когда потом? У дедушки чуть инфаркт не случился.
Петька опять всхлипнула — из-за дедушки. Она прижалась к маме и
— Мамочка, я тебе честно-пречестно клянусь, что никуда больше не сбегу!
С Сашкой они встретились только через три дня.
— Беда с этими взрослыми, — сказал Сашка.
— Беда, — откликнулась Петька.
— Никакой самостоятельной жизни…
— Нет уж! — решительно сказала Петька, — пусть уж лучше совсем без жизни этой… са-мо-стоятельной, чем они так из-за меня убиваться будут!
Санька посмотрел на Петьку синими глазами и улыбнулся.
— Я тоже так решил, — сказал он. — Уж больно они переживательные, эти взрослые.
Вот так они и подружились. Сашка заходил за Петькой в школу, иногда помогал нести ей портфель, но никто в классе не дразнился «жених и невеста», потому что у Сашки и Петьки было полное равноправие: Сашка мог треснуть подружку между лопаток от избытка чувств, а она огреть его учебником по лохматой голове. Петька никогда с ним не кокетничала, Сашка за Петькой не ухаживал. Только однажды, уже в третьем классе, Сашка принёс Петьке на день рождения охапку подснежников, протянул и сказал:
— На вот! Они из леса только что… Самые первые.
Петька, смутившись, взяла цветы, а Сашка засиял белозубой улыбкой и сказал:
— С днём рождения!
Дом над обрывом
— 1 —
Денёк и Петька сидели на крыше высокого гаража. Внизу желтела одуванчиковая поляна. Отсюда, сверху, она казалась мягкой и пушистой. Петька вдруг сказала:
— Вот возьму и прыгну.
Денёк посмотрел на неё недоверчиво.
— Не веришь? — глаза у Петьки стали колючими. — А я вот возьму и прыгну!
Денёк ещё совсем недолго дружил с Петькой и не знал, что, когда у неё такие глаза, то лучше с ней не спорить. Вот Олежка, увидев такое упрямое Петькино лицо, тут же стащил бы сестру с гаража и увёл подальше. Но Денёк только сказал неуверенно:
— Высоко же…
— Пфе! Подумаешь! Я и не с такой высоты прыгала!
— Да ну тебя, — отмахнулся Денёк. И Петька тут же скользнула вниз.
— Петька-а-а! — рванулся за ней Денёк.
Приземлился он удачно и услышал, как Петька смеётся:
— А ты не верил!
Она вскочила на ноги, но тут же взвизгнула по-щенячьи и, схватившись за щиколотку, упала на траву и одуванчики.
— Петь! Петь, ты чего, а?..
Петька жалобно и сердито всхлипнула, растирая ладошками ногу:
— День… у меня, наверное, перелом.
До Петькиного дома было четыре квартала. Денёк нес её на закорках. Нёс молча, а Петька хныкала:
— Денёк, ну поругай меня, ну скажи, что я дура набитая… Чего ты молчишь?