Две Элеоноры
Шрифт:
– Прекрасная Элеонор, – напыщенно произнес красавец, картинно становясь на одно колено. – Если ты хоть на мгновение обернешься, то сможешь оценить степень моего раскаяния. Прости меня, и давай забудем вчерашний инцидент. Я был пьян и ничего не помню.
Не оборачиваясь, Нора поднырнула под шею коня и зашла к нему с другого бока, поправляя вальтрап. Краем глаза девушка заметила стоящего на коленях мужчину и произнесла, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно:
– Встаньте, Джефри! Вы испачкаете свои безукоризненные брюки, и это будет катастрофой.
– Но вы меня простили?
Вскочив с колен, он подошел к коню и, накрыв ладонью руку девушки, лежащую поверх седла, другой взял Нору за подбородок. Она не стала больше прятать лицо, а с вызовом посмотрела ему в глаза.
– О-ля-ля! – Он аж присвистнул, разглядывая переливающийся всеми цветами радуги отек. – Это что, моя работа?
– Угу.
– Кажется, перестарался. Здорово больно?
– Не столько больно, сколько неудобно… И потом, как я с такой физиономией покажусь на глаза Ричарду?
– Действительно, проблема… – Джефри был само обаяние – веселый, добрый, внимательный. Надо было сделать над собой усилие, чтобы не простить бессовестного красавца. – Неужели ты хочешь сказать, что еще никто не настучал Ричарду о моем вчерашнем «подвиге»?
– Никто.
– Это меняет дело. Похоже, что я кардинально ошибся. Ты святая женщина, если таковые водятся на конюшне, а я вонючий курдюк слепой овцы, как говорит одна моя знакомая. Но я…
– Джефри, ты скоро? – В дверном проеме денника промелькнул Ричард, проходивший с утренним обходом по конюшне. – Выезжать пора.
При первых же звуках голоса Каннингема, Браун одним легким движением развернулся лицом к шефу, прикрывая Нору, и тот прошел, ничего не заметив.
– Уф, пронесло! – выдохнули они почти одновременно и дружно рассмеялись такому совпадению.
Джефри подмигнул девушке и, взяв Берта под уздцы, вывел коня в коридор.
Позади открылась еще одна дверь, и цокот копыт удвоился – это Ричард вывел Меченосца.
Потеряв бдительность, Нора стояла у решетки денника, глядя им вслед, когда Элен провела мимо нее Челси. Бросив недобрый взгляд на новенького конюха, невеста Ричарда тут же разглядела опухшую губу девушки и, усмехнувшись, чуть прибавила темп, догоняя Ричарда.
Проезжая по аллее, она поравнялась с ехавшими бок о бок мужчинами и невинным голосом поинтересовалась, пристально заглядывая в глаза своим спутникам:
– Вы случайно не знаете, что поделывает по ночам наша новенькая? У нее такой синяк на губе, что мамма миа!
Но она напрасно ждала ответа. Ричард, чуть нахмурив брови, пробормотал нечто невразумительное, бросив косой взгляд на Джефри, а тот, закатив к небу глаза, сделал вид, что высматривает дождевую тучу. Но Элен была довольна: мужчины явно приняли информацию к сведению, и теперь этой пролазе придется пережить пару малоприятных минут. С первых же мгновений знакомства она невзлюбила заезжую нахалку, и теперь подвернулся отличный способ ей насолить. А уж этого она не упустит!
Хоть Ричард и сделал вид, что не расслышал замечания Элен, но ее слова оставили неприятный осадок в его душе. Казалось бы, какая разница, с кем проводит время девица, которую он пустил к себе на конюшню только для того, чтобы сделать любезность своему приятелю? Меньше пары недель – и следа красотки здесь не останется. Но…
Интересно все-таки, с кем это она проводит ночи? Не иначе как с Джефри…
Интересно, что в ней нашел наш донжуан? Похоже, парень ищет выгодную партию. Что ж, его можно понять: это он, Ричард, лорд Каннингем родился с серебряной ложкой во рту, а Джефри вырос в относительно небогатой семье где-то в Чешире и кроме смазливой мордашки, неплохих способностей к верховой езде и диплома Итона ничего за душой не имеет. Да и попал он в этот престижный колледж только как сын героя войны, отличившегося при высадке десанта в Нормандии в сорок четвертом году. Но, отучившись с отпрысками самых знатных фамилий Англии, простак не захотел воспользоваться уникальным подарком судьбы и подался в профессиональные спортсмены.
Так что не поторговать красивым лицом для Джефри – полная глупость, хотя ему самому подобный способ достижения благополучия претит донельзя. Но сейчас время такое меркантильное…
Он так углубился в размышления, что не заметил, как Элен свернула на посыпанный песком плац, где обычно отрабатывала элементы высшей школы.
Ричард тяжело вздохнул: их помолвка – большая ошибка. Хотя они оба принадлежат к сливкам общества, но, по существу, абсолютно разные люди: насколько ему чужда вся эта внешняя мишура, настолько Элен помешана на титулах, приемах и правильно подобранных к туалетам шляпках.
Хуже того, не так давно, уже после помолвки, у нее умерла дальняя родственница, оставив большое наследство, и теперь состояние невесты заметно превосходит его собственное. Ричарда это не очень занимало, но с тех пор, как Элен узнала о неожиданно свалившемся богатстве, в ее поведении нет-нет да и мелькал намек на их неравное материальное положение. В такие моменты лорд чувствовал себя униженным, но давняя, еще детская влюбленность, сила привычки и врожденная деликатность не позволяли ему посмотреть правде в глаза и разорвать помолвку.
Ричард криво усмехнулся и наконец обратил внимание на Джефри, который уже довольно долго пытался заинтересовать его идеей организации конных прогулок к расположенным неподалеку развалинам замка XIV века. Но вместо того, чтобы разнести в пух и прах дурацкий проект, Каннингем вдруг поинтересовался, глядя на протянувшуюся вдали кромку леса:
– Джефри, как вы думаете, стоит ли мне дать Норе несколько уроков верховой езды? Она очень просила о них, и я хотел на эти две недели дать ей вашу Фаниполь.
Прерванный на описании радужных перспектив катания туристов, Джефри осекся на полуслове, что-то быстро прикинул в уме и кивнул:
– Какой разговор, Дик! Я думаю, что у девушки большие способности. Не хватает только хорошего тренера, чтобы она заиграла, как настоящий бриллиант. А Фаниполь – чисто дамская кобыла, так что они найдут общий язык.
Он попытался заглянуть в глаза Каннингему, чтобы понять, насколько верно угадал то, что хотел услышать Ричард, но его приятель только коротко кивнул и, чуть тронув бока Меченосца, послал коня вперед. Благородное животное с места приняло широкой рысью, и всадник отринул все посторонние мысли, сосредоточившись на его движении.