Две канистры бензина
Шрифт:
Эви догнала его, попыталась остановить, повернуть к себе, но Дерил вырвал руку, целеустремленно шагая дальше.
Тогда Эви просто подбежала ближе и с разбегу обняла его со спины за талию, намертво прирастая.
Она замер, не оборачиваясь.
Спина словно каменная, напряженная.
Злится. Обижается.
Эви поняла, что он ее не простит теперь, что и в самом деле больше не возьмет с собой. Она очень хотела сказать ему, что она была дурой, что она была совершенной дурой, когда
Но ведь не поверит, точно не поверит!
— Слушай, — не оборачиваясь, глухо сказал он, — уходи, в самом деле. Мне не нужна баба, которая все время думает о том, как бы свалить. Мне это нахер не надо. Иди. И оружие себе оставь.
— Дерил… — Эви не отпускала, прижимаясь всем телом, ощущая напряженные мышцы спины, живота, опасаясь обойти и увидеть каменное, неуступчивое выражение лица.
Внезапно, против всякого смысла и воли девушка втянула носом его запах. От Диксона пахло сигаретами, кожей, лесом, бензином.
Какая-то дикая какофония запахов, которая должна отталкивать.
Но она возбуждала.
А, может, это стресс так проявлялся.
Ведь Эви уже совершенно точно решила, что умрет. Уже даже не особо сопротивлялась.
Но появился Диксон. Пришел за ней, несмотря на злые слова, на мрачные взгляды.
Он переживал о ней, беспокоился. Думал.
О ней так давно никто не переживал, не беспокоился, не думал.
Эви неосознанно сжала сильнее кольцо рук, опускаясь на колени. Ноги не держали. Но пальцы вцепились в него намертво.
Он не уйдет он нее. Она не отпустит.
Дерил повернулся, посмотрел на нее сверху.
Молча. Темным нечитаемым взглядом.
Эви не могла понять, что он собирается делать, склоняется ли он к тому, чтоб оставить ее здесь или забрать с собой.
Она хотела с ним.
И сделала то, что могла. И хотела.
Глядя в непроницаемые глаза, начала быстро и четко расстегивать болты на его джинсах.
Дерил не шевелился.
Не помогал, но и не отталкивал.
Просто стоял. Просто смотрел.
Эви дернула джинсы вниз, высвобождая член. И не смогла сдержать победной улыбки.
Диксон ни одного движения ей навстречу не сделал, а вот его организм был более лоялен.
Очень даже лоялен.
Эви на пробу провела рукой от головки до основания, посмотрела опять на Дерила.
Он демонстративно поднес сигарету ко рту, затянулся, выпустил дым.
Она вернулась взглядом вниз.
Такого Дерил не требовал все то время, что спал с ней.
Может, и не был против, Эви все-таки не в дикой пустыне жила, знала, что мужчинам такой вид секса нравится, но не намекал даже.
А Эви и не задумывалась, как это? Хорошо или плохо? Противно? Нет?
И сейчас, прислушиваясь к ощущениям, понимала, что не противно. Нет.
Наоборот, интересно. В первую очередь интересно добиться реакции от Дерила. Той, какую хотелось.
Она выдохнула и аккуратно взяла его в рот, чуть посасывая.
И тут же, буквально в тот же миг почувствовала, как на затылок легла тяжелая рука, слегка направляя, устанавливая темп, подняла глаза наткнулась на его взгляд. Не мутный, не отсутствующий, не равнодушный.
Дерил смотрел на нее с такой жаждой, с такой страстью, с такой мукой, что низ живота полыхнул тупой сладкой болью, словно это не она сейчас доставляла ему удовольствие, а он ей.
Эви усилила напор, неумело и сумбурно двигаясь, заглатывая глубже, до спазмов и слез из глаз, когда ее внезапно вздернули за локти вверх.
Дерил секунду изучал ее запрокинутое лицо с распухшими мокрыми губами, а затем жадно, но негрубо поцеловал. Прямо в губы. И застонал, словно получил дополнительное удовольствие, пробуя свой вкус у нее во рту.
Эви обхватила его руками и ногами, повисла, как обезьянка, сладко застонала, когда он углубил поцелуй.
Сорвала дыхание, когда Дерил опустил ее прямо на траву, придавил тяжелым телом.
Задрожала, когда перевернул, поставил на четвереньки, заставляя прогнуть спину.
И закричала, когда почувствовала его в себе. Так глубоко и горячо, как никогда до этого!
Эви к моменту вторжения была уже настолько готовой, что джинсы, которые с нее содрали совершенно бесцеремонно, стали насквозь мокрые.
Голова была пустая и гулкая, ни одной мысли, просто инстинкты, просто сладкие, тянучие реакции тела, словно она не человек. Словно она самка, течная сука, которая попалась в лесу сильному, опытному самцу. Говорить и думать она не могла, только стонать, только плакать от невероятного ощущения его в себе, только извиваться, стараясь стать еще ближе, еще теснее прижаться.
Сдерживаться было нереально, глаза закатывались от бешеного удовольствия, и когда Дерил намертво запечатал ей рот широкой тяжелой ладонью, Эви даже не поняла, что случилось, и куснула его пальцы до крови.
Дерил зашипел от боли, шлепнул ее сильно и жестко по ягодице, что-то повелительно рыкнул, и опять закрыл ей рот.
Другая ладонь плотно легла на шею, поднимая девушку вертикально к себе, прижимая к груди, движения стали еще сильнее и грубее, зубы впились в подставленное плечо. И Эви выгнулась дугой в его руках, крича сквозь пальцы, обвивая руками шею своего любовника, уже сквозь заволокший окончательно дурман ощущая его финальные толчки и какое-то совершенно звериное рычание.
Обратно двинулись только через час, когда повторили все еще один раз.