Две мелодии сердца. Путеводитель оптимистки с разбитым сердцем
Шрифт:
– Посетителям понравится, я уверена, – продолжаю я, не позволяя себя поколебать. – У вас здесь мрачная берлога с белыми стенами и странным запахом. Смотри, я поставила восковую аромалампу.
Кэл одет в коричневую вязаную шапочку, белую майку и потертые голубые джинсы. Из-под шапки выбиваются мягкие пряди волос, плохо вяжущиеся с небритой щетиной и татуировкой в виде розы с черепом. Нахмуренные брови оттеняют его незамысловатый образ.
Он делает глоток из термоса и смотрит на аромалампу, примостившуюся
– Вот почему здесь пахнет, как в стрип-клубе?
– Ежевика и ваниль, – поясняю я.
– А почему она в форме карусели?
Пожевывая нижнюю губу, я выхожу из-за стойки и встаю рядом с ним в центре лобби.
– Она напоминает мне, как мы вместе ходили на ярмарку. Ты, я и Эм…
В его глазах мелькает угроза.
– Эмоции, хлеставшие через край. – Я откашливаюсь в кулак. – Если не нравится, я куплю другую. Там есть в цветочек, есть с узорами. Есть в форме совы.
Солнце едва взошло, а Кэл, похоже, уже сыт мной по горло. Пробурчав что-то себе под нос, он подходит к стойке, ставит на нее свой термос и наклоняется, чтобы достать папку с бумагами.
Я продолжаю заполнять тишину болтовней.
– Еще раз прости, что пропустила субботу. Я не хотела…
– Хватит извиняться. Все нормально.
– Не думай, что я плохая сотрудница.
– Я так не думаю. – Он перебирает бумаги, потом кладет папку обратно и смотрит на меня. – Впрочем, переодеться тебе не мешало бы.
Я моргаю.
– Что? Переодеться?
– Да. Держи. – Кэл огибает стойку, находит в шкафчике картонную коробку, потом кидает мне футболку. – Надень.
– Зачем? Ты ничего не говорил про дресс-код. – Я нюхаю футболку с логотипом музыкальной группы и кривлюсь. – Воняет грязными ногами.
– Это футболка Кенни.
– Кенни ею ноги вытирает?
– Уже нет. – Он бесстрастно смотрит на меня и ждет, пока я надену футболку.
– Ты серьезно?
– Да, серьезно. Мои ребята немногим лучше похотливых подростков. Я не хочу, чтобы они пялились на тебя, как на кусок мяса.
Мое лицо заливает жар триллиона пылающих солнц. Я машинально смотрю вниз, на вырез моего оранжевого топа, открывающего старый шрам на груди.
– Ах. Ну я могу надеть кардиган.
– Сойдет.
Я сглатываю и заставляю себя посмотреть ему в глаза. В выражении его лица читается что-то уязвимое – совсем как два дня назад, когда мы стояли перед моим домом. Он сжимает зубы; вены на его шее набухают.
– Я… Я знаю, что ты всегда относился ко мне, как к младшей сестре, Кэл. Но я уже не ребенок. – Я улыбаюсь. Его забота одновременно и смущает меня, и очаровывает. – Но спасибо за беспокойство.
Он опускает взгляд и будто хочет что-то сказать или возразить, но прерывает звон бубенчиков. В лобби входит Айк, вслед за ним плетется Данте.
Кэл
– Я оставила банановый хлеб…
Дверь захлопывается.
– …у тебя на столе, – заканчиваю я со вздохом. Сохраняя на лице слабую улыбку, я поворачиваюсь к механикам, которых дурное настроение Кэла ничуть не тронуло. – Привет. – Я машу им и вытираю руки о джинсы. Айк и Данте обмениваются взглядами.
– Вкусно пахнет, – замечает Айк, оглядываясь по сторонам. – Эфирные масла, куколка?
– Нет, – я посмеиваюсь и указываю большим пальцем за плечо. – Просто аромалампа. Я подумала, она улучшит вам настроение, но, увы…
Они одновременно смотрят на закрытую дверь в кабинет Кэла.
– Я же говорил – не принимай близко к сердцу, – напоминает Данте. – Хотя в последнее время он угрюмей, чем обычно. Наверное, твой вид напоминает ему о том, что он уже сто лет не трахался.
Айк с леденцом во рту добавил:
– К тому же пахнет как в массажном салоне. Будешь тут угрюмым.
Меня снова непроизвольно бросает в жар. Я стараюсь прикрыть ладонью розовые пятна на груди и ключицах. Потом снова смеюсь, на этот раз крайне неестественно.
– Я думаю, у него нет особых проблем с… ну с этим.
Данте подмигивает мне, проходя мимо.
– Я бы так не сказал.
Айк идет вслед за ним, и они оба смотрят на мой вырез, прежде чем заходят в рабочую зону.
Я поджимаю губы.
Когда эти двое исчезают из виду, я спешу к вешалке за кардиганом.
< image l:href="#"/>Время перевалило за полдень, и других клиентов на сегодня не запланировано, так что я слоняюсь по мастерской от скуки и безделья, пытаясь найти, чем себя занять. Заметив Кэла, роющегося под капотом машины, я спешу к нему, стуча каблуками по бетонному полу.
– Кэл!
На этот раз он не включил музыку, так что мой пронзительный голос откликается эхом.
– Что? – Кэл продолжает работать над машиной и жевать жвачку, не поднимая головы.
– Я повесила новую вывеску, подмела и помыла пол, и окна тоже помыла. А, и убралась в туалете.
Он лишь мычит в ответ.
– Спасибо, что дал мне ключ, иначе я не смогла бы прийти пораньше. Я жаворонок, встаю часов в пять. Не люблю сидеть сложа руки, понимаешь? И мне хотелось восполнить пропущенный день.
Молчание.
Удивлена ли я такой реакцией?
Нет. Но слова так и продолжают рваться из меня наружу. Похоже, я физически не могу находиться с кем-то в одном помещении и не пытаться завести разговор. Даже если этот кто-то меня наверняка ненавидит и держит в руках стальной храповик.