Две недели до Радоницы
Шрифт:
– Была сегодня в школе? – спросил он.
– Ааааа-га.
– Тогда расскажи, что там было.
– Эй, дай спокой! Думаешь, пришли гости, можешь на меня кричать, – дала отпор раздраженно.
– Григорий, нам пора, – сказала как можно любезнее Каролина и встала из-за стола.
– Сиди-сиди, Каролка, – пропыхтел кузнец.
Он схватил дочь за руку и резко потянул к себе.
– Не хочешь говорить со мной, так поговори с ними, – холодным голосом сказал Григорий, – Расскажи, как ты пропускаешь школу.
– А по что мне учиться? Я все время помогаю тебе! Огород, лошади, козы – все время!
– Мы говорили об этом, – рассудительным тоном возразил кузнец, – Это – наше, и мы должны о нем заботиться.
– Но нас двое, тата! Только двое! А работы – в хуй!
Кузнец побагровел.
– Не смей такие слова говорить.
Сцена была более чем нелицеприятной. Я поддерживал желание Каролины уйти, но в то же время мне было жаль Юлию. Кузнец слишком много позволял себе, хоть она и была его дочерью. Девушка тем временем еще сильнее распалилась.
– Я не собираюсь себя загонять, – голос ее звучал натянутой струной, – Наш дом – не Великий совет и ты мне не хозяин. Не можешь давать наказы!
– Да что ты… Я просто волнуюсь о тебе, – смягчившись, сказал он.
– Волнуешься?! Волнуйся о себе! Ты не видишь дальше носа, тата. Мир изменился, а ты остался в прошлом. Все это «наше», как ты говоришь, скоро умрет!
– Что ты!
– И ты виноват, что мы вдвоем остались. Мама сгинула из-за тебя!
Эти слова застали Григория врасплох. Лицо его скорчилось от гнева, и он вдруг навис над девушкой огромной скалой. Огромная рука поднялась в воздух. Не помню, как оказался перед ним. Я взнес локоть и принял удар на себя – с таким же успехом мог загородиться от падающего дерева. Юлия воспользовалась моментом и скользнула в сторону двери. Григорий успел схватить ее сумку, но девушка быстро избавилась от ноши и выскочила на порог.
– Как она смела? Как смела? – повторял он, шумно глотая ртом воздух.
– Как смел ты поднять на нее руку?! – вступила Каролина. – Андрей, ты в порядке?
Неудавшаяся оплеуха бросила меня на пол. Я представил, что было бы с девушкой после такого удара. Григорий не обращал на нас внимания и будто вовсе не хотел говорить о том, что произошло. Вместо этого он запустил руки в сумку и перебрал содержимое.
– Ах, вот оно что.
Его пальцы вынырнули с маленьким белым флаконом без этикеток. Он снял крышку и высыпал на стол горсть мелких желтых таблеток.
– Наркотики! – выплюнул Григорий, – Так вот почему она такие бздуры плела!
– Ты уверен? – с сомнением спросила Каролина, – Возможно, это ее лекарство.
– От чего? Не больна она!
– Это могут быть антидепрессанты, – вздохнула тетя, – Неважно. Нельзя с ней так обращаться. Что бы она ни сказала. Я помню, что Юлия была другой.
– Хочешь сказать, это моя вина?
– Вас всего двое, тут она права. Тебе и так не хватает рук. Если она направду убежит, что станется с хозяйством? Кто поможет тебе?
– Придет, никуда не денется! Всегда возвращалась. – хмуро пробасил кузнец.
Григорий извинился, что ему пора заняться делами, и мы с Каролиной вернулись к лошадям. Наш визит оказался впустую, и разочарование в ситуации витало в воздухе – большую часть пути мы ехали в гнетущем молчании. Только недалеко от дома тетя задумчиво проговорила:
– Может, Григорий был прав. Все это ерунда, и никакой силы нет в мече. Но тогда ни в чем ее нет.
– Откуда ему знать?
– А ты веришь? Веришь, что в предметах есть сила?
– Ну, скажем так…
– Наверно, ты по-другому веришь. Иначе зачем тебе выполнять этот наказ Веславы? Ведь никто не помогает тебе. Ты сам решил это делать. Но почему?
– Даже не знаю. Просто так было правильно. Наша семья никогда не собиралась вместе. Бабушка, наверно, это чувствовала.
– Думаешь, это бы ее порадовало? Что вся семья ради нее собралась?
– Конечно.
– Здорово, что ты веришь. Но тяжело верить, когда ты один. Вот я хотела тебе помочь, но не вышло.
– Надо просто найти другой способ.
Я говорил слова утешения, но совершенно не знал, как нам быть дальше. Действительно, во что я верил? Я с таким рвением взялся за исполнение наказа, что не подумал, как именно я это сделаю. Сначала попал под лавину, и меня спас Лалу. Теперь следовал за Каролиной, потому что у меня не было идей. А впереди были поиски отца, по слабой и невнятной наводке. «Ты привык давать обещания, которые не можешь выполнить». Дарья говорила это в другом контексте, но я на мгновение задумался – не позвать ли его? Нет, я не должен. Врач говорил, что слишком опасно. А кроме того, нет никакого способа. Так ведь? Я должен забыть о нем. И о Москве тоже.
У калитки мы спешились и за поводья повели лошадей к загону. Небо к этому времени потемнело: ветер нагнал больших туч пепельного цвета. Издалека доносился, приглушенно, клокочущий рокот – предвестник грозы. Ветер окатывал землю волнами холодного воздуха и трепал полы курток.
– А у тебя тоже есть мурти? – спросил я Каролину.
– Марцель – мой мурти.
– Как? Я не понимаю.
– Это сложно объяснить. У меня раньше был покровитель… В детстве. Но он отвернулся от меня. Ах, Андрей, сейчас это все неважно. Я никчемная.
Она снова обвиняла себя. Что все-таки скрывалось за фасадом беззаботной хиппи? Со стороны крыльца кто-то вдруг громко запел:
– Харе Кришна, Харе Кришна, Харе Харе, Рама Рама!
– А, листонош пришел, – сказала Каролина.
Мантры пел входной звонок. Худой подтянутый мужчина с ранцем на плечах приветливо улыбнулся Каролине.
– Витай-витай. Тебе сегодня посылка. Из Польши.
– Как, из Польши?
– Несподянка 6 , да? Молвила, у тебя там нет никого. А вот подивись… – Он протянул ей запечатанную картонную коробку, – «От кого» – Агата Берут. Старая знакомая, ведомо.
6
Сюрприз