Две неравные половины одной жизни. Книга первая
Шрифт:
– Петька, а ты-то как, что решил все же? – Надежда вернула разговор в прежнее русло.
– Вы же сами все прекрасно знаете – карьеры ученого мне не сделать, я не как наш Сашка, гуманитарий из меня тоже никакой. Короче, ни рыба, ни мясо. Надо и дальше двигать по общественной линии, но для этого корочка о высшем образовании тоже нужна. Пойду, наверное, в Плехановку, а потом, если все сложится, в Академию общественных наук, – Петька смотрел на жизнь трезво. – Как-то вот так. Короче, надо держаться поближе к нашей руководящей и направляющей. Авось, куда-нибудь, да вынесет.
– Откровенно. Пройдет время, и мы еще будем гордиться, что сидели за одной партой с Генеральным
– Не дай бог так высоко залетать. Нам хватит и просто друга – члена Политбюро. Нас-то тогда не забудешь? – поинтересовался Александр.
– Да куда же я от вас денусь, – рассмеялся Петр и поскорее переключил разговор на Андрея:
– Ты-то, наконец, выбрал, куда пойдешь, или все по-прежнему разрываешься между семейным долгом и зовом души?
– Разрываюсь, – признался Андрей. – Хотя боюсь, что внутренне готов уже сдаться родительскому напору и продолжить семейные традиции. Дед был журналистом, отец, да и сестра уже заканчивает факультет журналистики. Вы же понимаете, какая у меня в семье была всегда атмосфера, какие люди приходили в гости – и все в основном этой профессии. Конечно, актерство всегда влекло, да и сейчас еще до конца от этой мысли не могу избавиться и по ночам часто думаю, может все же попробовать на актерский факультет ВГИКА. Но, кто сказал, что из меня получится актер и есть ли вообще у меня талант? Да никто. А все эти наши школьные спектакли – это же так, любительщина…
– Но ты, правда, очень хорошо играешь и вообще прекрасно смотришься на сцене, – попыталась поддержать друга Надежда.
– Не дури ему голову, – Александр был другого мнения. – Если ты растешь на грядке с огурцами, то помидора из тебя никак не получится – корни не дадут.
– Еще бы ты сказала, что я – бездарность, – отмахнулся от девушки Андрей. – Знаешь, это как маленького мальчика ставят на стул и заставляют стихи читать, а потом все умиляются: «Ах, какой талантливый ребенок!». А он, дурашка, верит…
– А что ты, собственно, сопротивляешься, – удивился Петр. – Тебе же легче будет. И фамилия отца поможет, да и он сам поддержит, подтолкнет, если понадобится. Династия журналистов – звучит красиво.
– Во-первых, династии у нас бывают только у шахтеров или плотников, например. А у интеллигенции династии не бывает. Во-вторых, есть профессии, где фамилия, быть может, и помогает, но не в журналистике – либо ты умеешь писать и потому можешь таковым быть, либо ты никто. Так, просто чей-то сын, – пояснил Андрей. – Конечно, если лечь на дно лодки и плыть по течению, то, конечно. Но это не мой случай. Вы что не понимаете, что мне придется не только доказывать, что я чего-то могу в своей профессии, но и что это могу как я сам, а не как чей-то там сын. То есть передо мной будет стоять задача вдвойне сложная. Нет, сложностей я не боюсь. Это, кстати сказать, единственное, что примиряет меня с мыслью о том, что придется все же пойти в журналистику. Мозг человека – штука легко программируемая, надо просто его правильно настроить.
– Кстати, девушка, а вы что у нас молчите? А какие ваши творческие планы? – Петр сделал вид, будто протягивает ей микрофон.
– У меня задачи попроще. Закончить медицинский и выйти за одного из вас замуж, – последовал быстрый ответ.
Александр и Петр сочувствующе посмотрели на Андрея.
– Не факт, – перехватила их взгляды Надежда.
– Это что, угроза? – поинтересовался Александр, который, кстати сказать, тоже «неровно дышал» к Надежде, но старался это тщательно скрывать, когда стало понятно, что она предпочла Андрей.
– Нет, предупреждение, – засмеялась девушка.
– Господа товарищи, а может мы перепрограммируем свой мозг в направление того, чтобы выпить по стаканчику вина? – поинтересовался Петр. – Мы что зря сюда лезли…
Он начал доставать из-за пазухи припасенную бутылку, но тут их идиллию нарушил раздававшийся снизу громкий мат и треск ломающихся досок. А еще через пару минут в проеме появилась голова в милицейской фуражке, а затем вся дородная фигура сержанта милиции.
– Товарищ сержант, вы бы все же выбирали выражения – у нас тут девушка, – пристыдил его Александр. – Да, судя по всему, нашей милиции нормы ГТО сдавать не приходится.
Сержант стоял, согнувшись, оперевшись руками в собственные колени, пытаясь поймать сбившееся за время подъема наверх дыхание. Поэтому ответить сразу он не смог, но когда все же сознание понемногу стало к нему возвращаться, то произнес длинную тираду, из которой к высокому стилю литературной речи можно было условно отнести не более трех слов: Я, сержант Петренко и вас. Впрочем, общий смысл всего им сказанного был и так понятен.
– Вот так вот, парни, хрустальная лодка мечты разбивается о суровую реальность бытия – сейчас нас забреют сначала на пятнадцать суток, которые потом плавно перейдут в три года строгого армейского режима. Будем долг Родине отдавать, хотя взаймы никто вроде у нее и не брали, – резюмировал сложившуюся ситуацию Петр.
Он протянул свои руки сержанту:
– Наручники здесь оденете или внизу?
Словарный запас милиционера был то ли исчерпан, то ли все еще не мог восстановиться, поэтому он, молча, ткнул пальцем в сторону лаза. Потом все же выдавил из себя:
– Быстро все вниз. За мной. По одному.
– Еще один умник на мою голову, – почти истерично засмеялась Надежда и скомандовала:
– Я – первая, а все, – и вы, товарищ сержант, – за мной.
Она повторила трюк с юбкой и, обогнув остолбеневшего милиционера, решительно направилась к дырке в настиле. Сержант Петренко, как он назвался, даже не стал сопротивляться.
С грехом пополам все спустились вниз, где у милицейской машины всех ждал второй милиционер и церковный сторож, который, видимо, их и вызвал. По пути вниз Андрей успел шепнуть Надежде, чтобы она по возможности попыталась сбежать и, если их через пару часов не отпустят, позвонила его отцу.
– Гражданин начальник, огонька не найдется? – Андрей достал сигарету и попросил у второго патрульного огонька. Тот был явно настроен более мирно, чем сержант Петренко, поскольку ему не пришлось карабкаться на самую верхотуру, и дал парню прикурить. Андрей поймал взгляд Надежды и прошептал: «Run, Rabbit, Run». Не ясно, то ли он имел в виду детскую считалку, которую учили всем классом еще в начальной школе, то ли книгу Джон Апдайка, которой зачитывались тогда старшеклассники, но Надежда все поняла и незаметно, почти как тень скрылась во дворе ближайшего дома. Ее отсутствие обнаружил только сержант Петренко, когда спустился, наконец, с небес на землю. Но было уже поздно….
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПРИШЛА БЕДА, ОТКУДА НЕ ЖДАЛИ
Встретившись у школы, троица друзей понуро отправилась в районный Военкомат, который находился на соседней улице. Около него группками уже толпилось немало ребят – их однолеток. Хотя призыв был только осенью, но повестки явиться для регистрации ребята получали уже летом. У большинства намерения «откосить» от армии не возникало. Патриотическое воспитание не давало, да и память о той страшной войне была еще свежа. Так что слова «защитник Родины» были для ребят не пустым лозунгом.