Две полоски. Залетела от незнакомца
Шрифт:
Давид из кармана телефон достает.
И вот здесь случается то, что отрезвляет меня за секунду. Как будто ведро холодной воды на голову выливают.
— Давид...
Слышу женский голос. Взволнованный. Требовательный. И Мужчина тут же динамик прикручивает на телефоне. Дальше я ничего не слышу.
Но мне и этого хватает.
Тут же щеки краснеют. Я сама с его колен перебираюсь на сидение. А Давиду и не до меня вовсе. Он полностью в разговоре.
— Блядь, как же не вовремя. Понял. Понял, говорю.
А
Я интуитивно понимаю, что что-то случилось. По тому как Давид напрягся. Как хмурится. Он мыслями даже не здесь.
— Случилось что-то?
Вопрос задаю, чтобы эту звенящую тишину разбавить. Иначе мои нервы просто не выдержат. Я вообще много вопросов задать хочу. Только не знаю, как это со стороны смотреться будет. Да и не решусь я, вот так допрос с пристрастием устраивать.
— Василиса, мне срочно на работу нужно. Дело важное.
Давид ко мне оборачивается. Смотрит в глаза. Его тон очень серьезный.
На работу, значит, это женщина с работы звонила? А поздно, потому что дело важное, да?
Я сама и оправдание ему нахожу.
— Конечно, — только и киваю в ответ. Свою растерянность скрываю тем, что волосы на лицо падают, я отворачиваюсь к окну.
Давид мотор заводит и машина с места срывается.
Атмосфера в салоне уже совсем другая. Я чувствую, насколько Давид напряжен.
Уговариваю себя, что дело и правда в работе. А женщина... секретарши у всех есть. И, возможно, секретарь Давида трудится не по восемь часов в день, а намного больше!
Когда автомобиль у моего подъезда притормаживает, я себя настолько накрутить готова, что глаза щипать начинает. Я не буду плакать!
— Василиса, — стоит мне только за ручку дверцы схватиться пальцами, как Давид меня тут же к себе притягивает.
Мое имя в волосы шепчет. Горячее дыхание кожу обжигает. Табун мурашек в разные стороны разбегается.
— Давид, сейчас бабульки увидят, а после будут слухи ходить...
Произношу шепотом, а у самой глаза закатываются, потому что он губами к шее моей прикасается.
— Пускай говорят, чем им еще заниматься? Такая ты у меня сладкая девочка.
Хрипит, а у меня внизу живота все приятной судорогой сводит. Совсем горячо там становится.
И у меня как будто узел из множества сомнений развязывается. Больше не затягивается. Хорошо все. А ему и правда просто ехать нужно. Иначе он бы не стал так говорить, да? Прижимать к себе.
Мы снова в поцелуе сливаемся. Горячем. Языки сплетаются. Давид много приятных слов в губы хрипит.
— Беги, Василиса, иначе я не сдержусь. И так уже из последних сил себя в руках держу.
У меня смешок вырывается. Улыбка до ушей растягивается.
— Ты мне сегодня напишешь? Пожелаешь спокойной ночи?
Тихонько спрашиваю. Мне понравилось, что он вчера писал. Сегодня тоже хочется.
— Напишу, но со спокойной ночью ты, конечно, погорячилась. Я теперь точно не засну.
Из машины Давида я выбегаю самая счастливая на свете.
Даже бабуля замечает мою глупую улыбку.
— Васька, влюбилась, что ли?
— Бабуль!
— В этого рукожопого?
— Он не рукожопый! Он современный! Сейчас не главное — самому все уметь. Главное — знать, к кому за помощью обратиться!
— Ну я и говорю — рукожопый! Сам не умеет, другим звонит.
— Ну, бабуль!
— Ладно, но смазливый. Но ты смотри, Васька, передай ему, что если обидит, то я ему разводной ключ в одно место засуну!
Кто бы знал, что спустя два дня я буду близка попросить бабушку воплотить ее угрозы в жизнь. Потому что Давид пропал. С того вечера ни одного сообщения. И его телефон... он вне зоны доступа. Как будто он специально сим-карту достал и выкинул.
Глава 17
Давид
— Саня, ты охуел? Какая кома?
Смотрю на счастливо улыбающуюся физиономию своего безопасника и не понимаю, отчего его так прет. Что смешного в том, что его босс должен будет изображать овощ?
— Фальшивая, Давид Данилович. Самая симулянтская.
— Саня, посмотри на меня внимательно, — становлюсь посреди комнаты, развожу руки в стороны, — видишь?
— Нет, — честно отвечает Саня, — а что я должен увидеть, Давид Данилович?
— Признаки разложения, — рявкаю ему в лицо, — трупный запах. Каки положено почти покойнику.
— Скажете тоже, — хмыкает в кулак мой начбез, — кома не является обязательной причиной летального исхода. Зато киллер почти стопроцентной. Так что поверьте моему опыту, Давид Данилович, лучший босс — это живой босс.
— Сам пошутил, сам поржал, — бубню я недовольно, но в глубине души соглашаюсь с безопасником.
Все оказалось не так просто. Мой зам, тот самый, на которого готовили подставу мои эсбэшники, не просто сливал информацию конкурентам. Он готовил на меня покушение.
Меня собирались грохнуть, а затем отжать компанию.
Киллера решено было брать на живца, то есть на меня. Для этого была запущена информация, что я на отдыхе попал в ДТП и теперь лежу в коме.
Родителей предупредили. Мать согласилась подыграть, отец тоже. Деду я попросил ничего не говорить.
— Он старый у меня, дед, переживать будет, хоть и виду не покажет, — говорю Александру, тот понимающе кивает.
— Да, дед это святое.
— А девушке можно? Хотя бы намекнуть? Она будет молчать, я в ней как в себе уверен!
Говорю, а сам осознаю, что это половина правды. Я доверяю Василисе как самому себе не доверился бы.