Две розы
Шрифт:
После врачей в ее комнате появилась портниха с тремя помощницами, и закипела работа над ее новым гардеробом.
Тем временем врачи делились с лордом Эллиотом своими впечатлениями. Эллиот счел нужным, чтобы при этом присутствовали его сестры и их мужья. Подумав немного, он послал и за Харрисоном.
Доктор Уэллс был осанистым мужчиной с седыми бакенбардами, которые он то и дело поглаживал. Харрисон нашел его наружность чересчур напыщенной, а выводы – ошибочными.
Разговор происходил в библиотеке на втором этаже.
– Не позволяйте ей жить прошлым, – изрекал доктор. – Мы с Кендлтоном заметили, как она привязана к своим якобы братьям. Ее невозможно убедить в том, что они ей фактически даже не родственники.
Доктор Кендлтон согласно кивнул и прищурился на присутствующих из-за очков с толстыми линзами.
– Я думаю, – заявил он, – ваша дочь очень умна, лорд Эллиот. Ей будет не так уж трудно утвердиться в новых для себя условиях. Как только она забудет своих «братьев», можно считать процесс адаптации полностью завершенным.
Слушая эти речи, Харрисон в душе восставал против рекомендаций врачей. Эллиот же, напротив, жадно ловил каждое их слово. Лорд в данной ситуации действительно нуждался в совете, но, по мнению Макдональда, сейчас он внимал явно не тем людям.
– Почему бы вам не обсудить все наболевшее вместе с дочерью? – спросил он, чувствуя, что не в силах больше молчать.
– Мне только что порекомендовали не ворошить былое, Харрисон. Ты слышал, что она говорила вчера вечером? Она в самом деле очень привязана к этим четырем мужчинам, вы правы, – последнюю фразу лорд адресовал доктору Уэллсу.
– Вы не в силах изменить ее прошлое, – сказал доктор Кендлтон. – Но если постараться, то перед вашей дочерью откроется прекрасное, счастливое будущее.
Харрисону волей-неволей приходилось сдерживать закипающее раздражение.
– Почему вы все считаете ее какой-то страстотерпицей? – спросил он. – Все эти годы Мэри Роуз жила полнокровной, счастливой жизнью. У нее было все необходимое, а главное – она была окружена любовью. Вы сделаете огромную ошибку, если лишите ее возможности говорить о ее братьях, сэр. Эти люди – ее семья.
– Мы должны прислушиваться к мнению специалистов, – возразил лорд Эллиот. – Они лучше знают, как помочь Виктории.
Харрисона немало удивило поведение лорда Эллиота. Он был очень дисциплинированным, методичным и трезвомыслящим человеком, а потому, казалось бы, ему нетрудно понять, что Мэри Роуз следует принимать такой, какая она есть. Если бы кроме них в комнате никого не было, Харрисон прямо бы спросил лорда, чего он боится.
Эллиот, словно угадав мысли Макдональда, неожиданно сказал:
– Я не хочу терять ее, сынок. Я сделаю все, чтобы она была счастлива.
– Мы все хотим ей только добра, – вставила Лилиан.
Харрисон громко вздохнул.
– Поймите, моя жена – чудесная молодая женщина. Ей ни к чему меняться. Если бы вы внимательно слушали ее, когда она рассказывала о своем детстве и юности, вы бы осознали, что просто глупо пытаться вычеркивать это из жизни.
– Мы вовсе не хотим, чтобы она менялась, – сказала Барбара. – Мы только хотим улучшить ее манеры, расширить кругозор.
Снова заговорил доктор Кендлтон. Не в силах больше выносить этот бред, Макдональд покинул библиотеку, испытывая огромное желание упаковать вещи и увезти жену обратно в Монтану.
Пожалуй, он выждет несколько дней, а потом напомнит лорду Эллиоту кое о каких обстоятельствах. Истинная отцовская любовь не знает преград. Мэри Роуз вовсе не обязана меняться, приспосабливаясь к чьим-то желаниям. Думая об этом, Макдональд искренне надеялся, что Эллиот вскоре придет в себя и обретет прежнее здравомыслие.
Он заглянул в комнату к Мэри Роуз. Она стояла на подставке в глубине спальни, вытянув руки в стороны, а модистки ее тщательно обмеряли. Супруга Харрисона смотрела в потолок, явно показывая, что вся эта суета вокруг ее персоны ей уже порядком наскучила.
Макдональд свистнул, чтобы привлечь ее внимание. В этот миг мимо него торопливо прошла невесть откуда взявшаяся Лилиан.
– Где ваши манеры, Харрисон? – бросила она на ходу.
– У него прекрасные манеры, – заявила Мэри Роуз. – Можно мне наконец сойти с этой табуретки? Мне надо поговорить с мужем.
– Нет, дорогая, оставайся на месте, – приказала Лилиан. – Вы поговорите позже. У нас еще много работы.
– Милая, мне надо съездить в Лондон, чтобы забрать кое-какие бумаги. Я вернусь до наступления темноты, – произнес Макдональд.
Мэри Роуз собралась было ехать с ним, но тетушка Лилиан воспротивилась.
– Тогда я хочу поцеловать его на прощание, – проговорила Мэри Роуз.
– Нет, дорогая.
Не обращая внимания на слова тетушки, Харрисон пересек комнату, взял жену за подбородок и страстно поцеловал. К вящему неудовольствию тетушки, Мэри Роуз обвила шею мужа руками и ответила ему с таким же пылом.
Через несколько минут после этого Харрисон уехал. Большую часть дня он провел в архиве, расположенном по соседству с его лондонской конторой. Стол его был завален бумагами, и он знал, что отстает в работе по меньшей мере на месяц. Пока он просматривал старые гроссбухи и корреспонденцию, его помощник зачитывал ему список первоочередных дел.
Макдональд вернулся в загородное поместье Эллиота только после захода солнца. Дом был буквально наводнен родственниками и близкими друзьями. Увидев мужа, Мэри Роуз облегченно вздохнула. Она сидела на одном из длинных диванов между отцом и Элеонорой, но, увидев его, поднялась ему навстречу.