Две секунды света
Шрифт:
Иван Алексеевич только сказал:
– Да, да, конечно, - повернулся и пошел в дом: совсем нехорошо сделалось с головой.
Девушка, растерянная, осталась у порога веранды.
К ней поспешила Валентина Федоровна. Взяла из рук чемодан:
– Идемте, я вас устрою. Идемте.
Дома Иван Алексеевич прилег на свою брезентовую раскладушку. Закрыл глаза - так легче для головы. Скорее спадет обруч.
Сегодня Ивану Алексеевичу не нужно на маяк: сегодня дежурит его заместитель
И он пролежал один до темноты.
5
Галя, нет, Галка...
Иван Алексеевич увидел ее на следующее утро. И опять она смотрела на маяк.
Маяк был давно погашен. Стекла закрыты шторами.
Внизу, под скалой у моря, хлопал поршнями мотор: рыбаки готовили баркас, собирались на ловлю.
Скрипели деревянные створки бассейна, в котором хранится питьевая вода: Валентина Федоровна пришла за водой, будет поить Такелажа. Такелаж это лошадь. Она придана маячному хозяйству.
На ней ездят в станицу Голубицкую за продуктами и в Темрюк на базу за частями к аккумуляторным батареям и дизельному движку.
Галка увидела Ивана Алексеевича и несмело сказала:
– Здравствуйте.
Он кивнул ей, улыбнулся:
– Хотите подняться на маяк?
– Да.
– Она тоже улыбнулась.
– Очень хочу. Я никогда не была на маяке.
– А я всю жизнь прожил, - сказал Иван Алексеевич и подумал, зачем говорит это.
Иван Алексеевич отомкнул двери маяка, пропустил Галку вперед.
Она вошла. Гладкий крашеный пол. Ни пятнышка, ни царапины. В углу коврик из камыша. Узкие, шириной в кирпич, окна. Крутая металлическая лестница. Ступеньки покрыты квадратами белого свежего полотна.
Галка хотела стать на коврик, вытереть туфли, но Иван Алексеевич сказал:
– Ничего. Бегите наверх.
И Галка побежала. Старалась не наступать на полотно, а с краю, где ступеньки открыты.
Лестница зазвенела под каблуками. Казалось, зазвенела и вся башня, пустая и прохладная.
Поднялся Иван Алексеевич. Галка смотрела куда-то в щель между шторами.
Иван Алексеевич дернул за канатик, раздвинул шторы.
Сразу к стеклам маяка пришел синий размах моря, пришли километры желтого берега, лиман, солнце, тонкая скорлупа луны, оставшаяся от ночи.
Галка смотрела на все это. Не шевелилась.
Иван Алексеевич показал маленький домик на берегу и баркас.
– Рыбацкий стан. А вон дорога к Керченскому проливу. А еще подальше тоже домик, видите?
– Да, вижу.
– Икорный завод.
– А что это в лодках по лиману везут?
– Траву с покосов. Покосы за лиманом.
– А вообще лиман, он тут почему?
– Недалеко в море впадает Кубань. От нее и лиман.
Вдруг Галка увидела цаплю.
– Аист!
– закричала она.
– Нет. Это цапля.
– И вон еще и еще стоят!
– Да их много здесь.
– Цапли, - повторила она.
– Я никогда не видела.
Иван Алексеевич сказал:
– Я пойду, а вы можете остаться наверху, на маяке.
– Долго можно?
– Сколько хотите. Ключ отнесете Валентине Федоровне.
Он спустился с маяка и прошел в дежурную комнату.
Достал вахтенный журнал: следовало сделать запись, что на маяке поселилась Галя, нет, Галка - так правильнее.
6
Она играла с Такелажем, трясла дикие абрикосы жерделы, которые росли поблизости от маяка. Поливала с Валентиной Федоровной огород, познакомилась с рыбаками и водителями - водители ездили мимо на Темрюк и к переправе на Керчь. Убегала к лиману, к цаплям. Будешь сидеть у лимана тихо - цапли подойдут близко.
Иван Алексеевич видел, как она сидела так тихо.
Плыли лодки, везли траву. Иногда казалось, плывут зеленые стога. Всплескивалась рыба, раскидывала брызги. Качались под ветром тростники.
Галка сидела, обхватив руками колени и положив на них подбородок. Наблюдала за всем этим. А потом вдруг убегала к морю. По пути отвязывала Такелажа, и он скакал за ней.
Она любила бродить вдоль прибоя. Шумели волны, рыжие от ракушек. Застыли лиловые заборы колючек. Когда прибой утихнет, лиловые заборы поседеют от соли, а на них останутся ракушки. Будут лежать, пока не просохнут и ветер не стряхнет на землю.
Скачут кузнечики здесь же, недалеко от воды. Они рыжие, и похоже, что это скачут ракушки.
Возле рыбачьего стана торчит из песка якорь. К нему рыбаки привязывают баркас. И баркас стоит так, причаленный к якорю.
А потом Галка купалась. Уплывала далеко.
Такелаж ждал ее. Стоял возле платья и трусиков, потихоньку дремал.
Нигде никого - только Галка в море и Такелаж на берегу.
Но чаще всего Галка приходила на маяк. Снимала туфли и поднималась босиком по свежим квадратам полотна.
Она раздвигала шторы, впускала к себе сразу всё - и море, и лиман, и желтый берег, и солнце, и тонкую скорлупу луны. Устраивалась за маленьким деревянным столом. Открывала книгу, которую приносила с собой, - старую лоцию. Ее давал Галке Иван Алексеевич. Единственное, что сохранилось у него от прежнего, разбитого бомбами маяка.
Читала до тех пор, пока не окликала Валентина Федоровна - звала обедать.
Вечерами Галка ждала первой вспышки маяка, первых двух секунд света, как они полетят в море. Захватят крышу дома, верхушки жердел и часть берега до самой воды, где причален к якорю баркас.