Две сироты для миллиардера
Шрифт:
– Бери и ешь уже, - залпом выпиваю кофе. Обжигающий напиток, ощущается как безвкусная жижа. Заказываю себе еще чашку и стакан воды, в горле пересохло.
Дальше меня ждет следующее испытание. Как они едят?! Разве можно на это спокойно смотреть?! Какие нервы это выдержат?!
Такое ощущение, что они много дней не ели. Уничтожают еду со скоростью света, с таким вселенским голодом. Жуют быстро, вилки падают, помогают себе руками. И еще такое чувство… они боятся, что у них отберут…
Попадись мне Лиза
– Так вкусно! Почти как варенички мамы! – Коля запихивает сразу два вареника в рот.
– А супчик… ммм, - Катя отставляет в сторону ложку и пьет прямо из тарелки.
– Вы давно ели?
– Вчера на заднем дворе кафе мы нашли гамбургер, целый! А еще там была картошечка! Так что я не сильно голоден. А вот Катя проголодалась. Пришлось в магазине булочку для нее одолжить, - выдает Коля с набитым ртом.
У меня волосы на голове шевелятся. Мне все равно, кто его родители. Уже не важно. Я это так не оставлю!
– Вы помните свою маму? – спрашиваю, когда они расправляются со всем, что принесла официантка.
Не хочется бередить их раны. Но я должен узнать инфу. Обозначить для себя дальнейший план действий.
– Конечно, помним, - отвечают хором. Смотрят на меня как на дурака.
– Как вы собирались ее искать? Есть зацепки?
– Мы хотели найти папу. А он бы уже нашел нашу маму, - отвечает Коля.
Ноль конкретики.
– Как?
– Мы знаем адрес, где он когда-то жил в этом городе, - Катя сыто улыбается.
– А еще ну нас есть его фотография! – с любовью гладит кулон.
Вот тут ты малышка ошибаешься. От меня на старом фото мало что осталось. Узнать меня по нему нереально. Пластика, да и возраст изменили меня. Но, увы, я не их отец.
Ловлю себя, что эта мысль, ядовитой иглой пронзает сердце.
Но что было на уме у Лизы, когда она давала ребенку кулон, и плела всякие небылицы? Зачем хранить вещь, подаренную бывшим, об которого она вытерла ноги? Бред.
– Какой адрес? – выпиваю залпом вторую чашку кофе.
Они отвечают снова хором, без запинки. Явно выучили назубок.
Снова вскрывают наглухо закрытые двери прошлого. То, что давно заросло паутиной, и куда я себе не позволял заходить.
Это мой старый адрес. Моя конура. Где все начиналось с Лизой.
Волей судьбы я снова живу в городе, в котором очень недолго, но единственный раз в жизни был по-настоящему счастлив. Тут у нас с Лизой все закрутилось. Тут я познал горечь предательства. И даже спустя столько лет, оно горчит на языке. Ничего не забыто. Увы…
– Откуда вы его знаете?
– Мама рассказывала.
– Как вы оказались в интернате? – задаю самый сложный вопрос. Но я должен хоть что-то понять. Найти хоть какое-то объяснение всему происходящему.
– Нас туда отправил злой дядька. Сказал, что мы больше не нужны маме! – тут же начинает плакать Катя, а Коля мгновенно реагирует, обнимает и пытается успокоить сестру.
– Но мы не верим, - серьезно добавляет мальчуган.
Дальше расспрашивать язык не поворачивается. И так тошно от всего услышанного. Корю себя, что расстроил детей. Прошелся своими расспросами по их душевным ранам.
– Ладно, давайте прокатимся. Немного прикупим вам чего-то классного, - выдавливаю из себя улыбку. Пытаюсь разрядить обстановку.
– Вы лучше нам с поисками помогите. А вещи, они не заменят главного – родителей, - выдает Коля и насквозь пронзает меня своими глазищами.
– С этим вопросом тоже разберемся, - приклеиваю улыбку к лицу.
Нельзя показывать, как он мне душу вывернул наизнанку. Как разрастается злость на Лизу с Артуром. Разбежались, не сложилось, всякое бывает, но детей в интернат?! Нееет! Я этого так не оставлю!
Кидаю несколько купюр на стол.
– Да? – Катя смотрит на меня с надеждой.
Наверное, за всю жизнь я не испытывал столько эмоций, как за вот этот час рядом с ними.
– Конечно, - подмигиваю. – А теперь погнали. Держитесь крепче!
– Что? – непонимающе смотрят на меня.
– Прокатимся, - Накидываю на малышню свой пиджак и подхватываю их на руки.
Нельзя допустить, чтоб они опять замерзли. Потому со всех ног припускаю к своей машине.
– Ааа, прикольно! – их смех, как бальзам на душу.
Хочется, чтобы они всегда так улыбались и больше никогда не видеть, этой дикой, недетской боли в их глазах.
Хотя я, честно говоря, сам не представляю, что делать дальше.
К такому повороту судьбы я точно не был готов. Тем более, когда у самого в жизни тот еще кавардак происходит.
– Ого, какая машина! – Катя присвистывает, когда опускаю их на землю около своей тачки.
– Запрыгивайте внутрь, - открываю заднюю дверь.
– Нет! – вдруг меняется в лице мальчуган. Загораживает собой сестру. – Мы не вернемся в интернат. Вы же туда нас везете? – за показной храбростью прячет дикий страх.
– Нас там обижали и не любили, - всхлипывает Катя из-за его плеча.
– Мы не едем в интернат, - грудину сдавливает железными обручами. Невозможно дышать. Сколько они уже пережили за свой короткий век?
– Точно? – смотрят на меня подозрительно.
– Точно, - киваю.
Только что мне с ними реально делать? Пока идей ноль. Эмоции с головой накрыли. Не помню, когда со мной такое было. Мои извечные подруги – это безнадега, одиночество и пустота. К ним я привык, сросся.
Надо будет пробить по-тихому, что там в интернате. И при каких обстоятельствах Катя с Колей туда попали.