Две столицы
Шрифт:
— Oh ja, ja! Nat"urlich, Eure Kaiserliche Majest"at.
— Тогда почему они должны иметь привилегию, уклоняться от ее защиты от внешних врагов? — казаки вокруг трона одобрительно заворчали. Я решил усилить — Я еще могу понять эту льготу для тех, кто принял трудное решение и отправился в далекую Россию, рискуя всем. Но для тех, кто уже родился на этой земле такой привилегии не приемлю.
Я хмуро уставился на просителей. Те переглянулись и рыжий обреченно произнес:
— Несомненно, вы правы, Ваше величество.
Я удовлетворенно кивнул и решил подсластить пилюлю.
— Но
Судя по удивленным лицам депутации они об этом моем решении еще не знали.
— Что касаемо прочих льгот и привилегий у меня препон здесь вам чинить не буду. На ваше право верить в бога по своим обрядам, не покушаюсь.
Немецкое самоуправление меня вполне устраивает — дисциплинированный и послушный народ. Подтверждаю я и тридцатилетний срок освобождения первопоселенцев от имперских податей.
Лица делегации расцветились улыбками. Но это они рано радуются. Я совершенно не склонен терпеть халявщиков на своей земле.
— Но это не значит, что на занимаемой вами земле вы не должны заниматься благоустройством и созиданием для общей пользы государства. И потому, я буду в течении месяца после моей коронации в Москве ждать от всех колонистов не только присяги, но и верноподданническое прошения на мое имя о создание на средства переселенцев Fachhochschule, сиречь политехнического института — тут все пооткрывали рты — В коей вы сами пригласите лучших профессоров из германских земель по таким дисциплинам как: медицина, механика, горное дело, металлургия, строительство, гидротехника. Не менее чем по сто учеников на каждом факультете.
— Так это, мой кайзер — рыжий зачесал в затылке — Потребен известный ученый в ректора.
Я согласно кивнул и продолжил:
— Разумеется, я дарую немецким колонистам право вести обучение на немецком языке с постепенным переходом на русский. Но — тут я назидательно поднимаю палец — Поступление в этот институт будет доступно любым моим подданным.
Депутаты растерянно стали переглядываться и перешептываться. Понимаю их. Содержание такого политеха вполне сравнимо по стоимости с государственным налогами. Но я планирую продолжать практику переселения немцев, так что финансовая база у этого начинания будет увеличиваться. А в последствии можно взять ВУЗ на государственный бюджет с полным переводом обучения на русский язык. Но это уже через пару поколений. А здесь и сейчас мне нужно использоваться интеллектуальный потенциал активных немецких переселенцев на поприщах далеких от сельского хозяйства. Империи скоро будут нужны тысячи механиков и инженеров и Саратовский политех мне их даст.
Наконец депутаты нашептавшись, пришли к выводу, что для них это предложение выгодно, и рассыпались в заверениях, что о таком институте они сами мечтали ночи напролет и рады, что государь так чутко угадывает чаяния своих подданных. Я решил подбросить еще немного угля в топку их энтузиазма, но начал издалека:
— Я немало странствовал по германским землям и полюбил простую крестьянскую пищу. Особенно гороховый
Удивленные неожиданным заходом немцы закивали. Конечно! Это можно сказать национальное блюдо.
— А раз любите, то грех не поделиться своей любовью с моей армией. От вас лично господа представители, я через пару месяцев жду первую партию в сто пудов готового к употреблению сгущенного горохового супа. Мыслю так, что у вас хватит ума придумать, как его можно сделать из гороховой муки, жира и прочих ингредиентов таким макаром, чтобы моему солдату достаточно было закинуть его в кипяток и почти сразу получить вкусный и наваристый суп. Я готов закупать для армии сей продукт сотнями тысяч пудов. Не упустите свой шанс разбогатеть, господа.
Немцев аж парализовало от внезапной перспективы. А я прикидывал в уме, достаточно ли дал намеков им на то, как сделать классический немецкий эрбсвурст — «гороховую колбасу». Ничего сложного в её рецепте нет и со времен франко — прусской войны, она входила в состав рациона немецких солдат. И для моих целей это вариант превосходный. Справятся немцы с этим заданием, закажу им производство других концентратов и конечно же тушенки. Только надо будет освоить массовое производство жести и процесс пастеризации.
Мы еще побеседовали около часа. Я расспрашивал о том, как лучше организовать переселение их соплеменников из Пруссии, что они думают о заселении Сибирских просторов. Уведомил их о грядущем налоге на безграмотность, в их случае ослажняющемся необходимостью учить русский язык с нуля. Порекомендовал привлечь в свои поселения в качестве учителей дворян, в том числе и остзейских, чьи привилегии тоже будут обнулены. Под конец аудиенции, я спросил у делегатов, выращивают ли они картофель?
— Да, ваше величество. Это вельми хороший корм для свиней.
Я поморщился. В Европе предубеждение к картофелю было не менее сильным, чем в России. Потребовалось тридцатилетие непрерывных войн, начиная от Французской революции и заканчивая походами Наполеона, чтобы Европа оценила этот овощ. Но мне некогда было ждать.
— Я хочу закупать тысячу пудов к моему столу ежемесячно. Акромя того, вы по моему желанию выделите из числа молодых семей столько, сколько мне понадобится для возделывания картофельных полей там, где я укажу. Эти семьи будут обладать всеми правами переселенцев и моим благоволением.
Немцы возражать не стали. Им лично это никак не угрожало, а прихоти у государей разные бывают. Я ещё на их взгляд очень вменяемый. И про молодые семьи я упомянул не зря.
В мои планы входило прекратить порочную практику расквартирования военных на квартирах обывателей и отстроить нормальные военные городки в пригородах. А рядом с ними завести картофельные поля и возделывать их силами молодых немецких семей и не без помощи военнослужащих. По моей задумке крестьяне, прошедшие срочную службу в армии и распробовавшие вкус картошки с салом или с грибами, драников и пюре с котлетами — принесут эту огородную культуру в родные деревни. И она послужит дополнительной мерой продовольственной безопасности для нечерноземных районов.