Две стороны жемчужины
Шрифт:
– Бабушка, я не предательница, просто мама сильно ругается.
Мария Алексеевна гладила девочку по голове, переплетала косы.
– Мне бы такое и в голову не пришло. Я бы радовалась, если бы твоя мама всегда была трезвой. В первую очередь ребёнку нужна мать.
– Но я так скучаю по вам, – простодушно признавалась Арина. – И почему мама злится…
– И я скучаю, но переживать за меня не стоит.
Очередное кратковременное просветление ума у Рудаковых быстро заканчивалось, и Арина снова появлялась на пороге квартиры соседки расстроенная и плохо выспавшаяся. Мария Семёновна заметила: девочка всё более и более замыкается в себе, время от времени она становилась плаксивой и раздражительной, а затем холодной и отстраненной. Правда, перепады настроения через пару недель сходили на нет до следующего родительского запоя.
С начала лечения за полгода внешность Арины претерпела изменения: сыпь больше не беспокоила, с кожи исчезла шероховатость и шелушение, вокруг рта посветлели, потом окончательно исчезли тёмные пятна от болячек. Оказалось, у девочки весьма красивые чёткого очертания губы. Верхняя – чуть капризно приподнималась, слегка приоткрывая два аккуратных передних зуба, нижняя – более пухлая, изгибалась полумесяцем. Немного портила впечатление излишняя худоба, будто ребёнка не докармливали, что впрочем так и было. Мария Алексеевна подозревала: те десять-двенадцать дней, пока родители вели более-менее трезвый образ жизни, мать хоть и готовила, но, видимо, спустя рукава. Арина, будучи малоежкой, скорее всего еле впихивала в себя несъедобную стряпню родительницы.
Юрий сдержал обещание, раз в месяц передавал небольшую сумму для сестры, иногда покупал ей одежду сам. Глядя на него, Мария Алексеевна удивлялась. Откуда у мальчишки из неблагополучной семьи манеры завзятого денди. Как-то она не утерпела и поинтересовалась, чем он занимается. Юрий пристально посмотрел на бывшую учительницу – целая гамма чувств сменилась на его лице, от смущения и досады до упрямой решимости.
– В Экскорте. Проще говоря, помогаю богатым и одиноким дамочкам развлекаться, – покосившись на растерянное лицо Марии Алексеевны, добавил: – Без оказания интимных услуг. – Хмыкнул, заметив, что лицо пожилой женщины порозовело. – Но если самому захочется, бывает и с оказанием. Красотки тоже ведь попадаются. – В глазах Юрия появилась незамеченная прежде жесткость. – Только вот не надо меня жалеть. И презрение ваше меня не затронет. Я хорошо выполняю свою работу.
Мария Алексеевна поправила волосы, отвела взгляд в сторону.
– И не собиралась презирать. Жалеть надо тех несчастных женщин, обманывающих себя и верящих в минутную сказку. Раз есть девушки для экскорта, то почему бы не быть мужчинам для поднятия настроения и придания уверенности дамам в себе.
Юрий звонко засмеялся. В вечернем воздухе его смех прозвучал заразительно, но резко.
– А вы удивили меня, дорогая учительница. Правда. Кстати, чаще всего я сопровождаю по клубам и казино именно девушек, а уж у них уверенности в себе выше крыши. Их папаши сами нанимают меня, зная, что с их драгоценными детками ничего не случится. У меня твёрдое правило – никаких отношений с подопечными.
– И как, всегда получается выполнять это правило? – фыркнула Мария Семёновна. До чего же обаятельный плут стоял сейчас перед ней.
– Иногда приходится отбиваться от слишком настойчивых, – уголок губ Юрия, так похожих на Аринины, чуть дёрнулся. – Но я научился контролировать и обуздывать слабый пол, – сделал он ударение на слове слабый.
– Как долго собираешься этим заниматься?
– Пока не скоплю денег на собственный бар или кафе. Это моя мечта. Я часто в разъездах, поэтому нет времени на Арину. Я доверяю её вам. Вижу, хорошо к ней относитесь, малышке повезло с таким защитником, как вы. – В серых глазах промелькнула затаённая боль, уголки губ опустились. – Мне повезло меньше. Я удирал из дому со второго класса и целыми днями слонялся по улицам. После школы сразу ушёл из дому, сначала жил у друга в летней кухне, работал на пляже, продавая напитки и мороженое, потом официантом в кафе, барменом. Именно там мне одна дамочка предложила стать её спутником на время отпуска. Она заплатила так щедро, что хватило на оплату квартиры на целых восемь месяцев. Я впервые почувствовал себя независимым и свободным. При мне родители начали пить запойно, я удивляюсь тому, что сестренка у таких алкоголиков получилась нормальной. Будто кто-то наверху пожалел нежеланного ребёнка. – Юрий провёл руками по лицу, будто стирал воспоминания. Он уже жалел, что разоткровенничался, поэтому хмуро буркнул: – Пойду я. Мария Алексеевна, звоните, если что-то понадобится.
Глава 6
– Ещё холодно, куда ты лезешь, – возмутился Саша, оттягивая Арину от воды.
Начало мая выдалось солнечным, впрочем, для Анапы это не было исключением, солнце в этом благословенном городе баловало жителей и отдыхающих почти триста дней в году. Воздух прогрелся до двадцати восьми градусов, но вода не отличалась теплотой – всего восемнадцать. Глядя на серо-синие волны, накатывающие на берег и вылизывающие пенными языками бледно-жёлтый песок, он поёжился. Он не испытывал никакого желания попасть в холодные объятия моря и не очень понимал, какое удовольствие может испытывать Арина от такого плавания. Однако её лицо выражало нетерпение и досаду, он смирился и отпустил её руку.
– Простынешь, потом не жалуйся.
Арина закрутила косу на макушке, сооружение из волос для надёжности закрепила шпильками.
– Это я-то заболею, кто из нас двоих вечно с соплями ходит, – подколола она друга и с разбега бросилась в воду.
Тело на пару секунд обдало холодом, кожу стало покалывать, но потом появилось уже знакомое ощущение, будто море вливает в неё силы, наполняя каждую клеточку тела здоровьем и счастливым восторгом. Арина, позабыв о нежелании намочить волосы, нырнула и юркой рыбкой поплыла под водой. Море, ещё не замутнённое водорослями, поприветствовало её и приняло в свои прохладные объятия. Девочка вынырнула, помахала рукой другу, сидящему на берегу, перевернулась на спину, раскинув руки и ноги, закачалась на лёгких волнах морской звездой. Необъятная синь майского невыгоревшего неба куполом возвышалась над ней. Арина обожала так лежать на воде, появлялось ощущение, что парит в воздухе, все обиды и тревоги отступали, в душе воцарялся покой.
– Хватит уже. Выходи! Вон посинела вся, – крикнул Саша, ему надоело сидеть одному, он всегда слегка ревновал Арину к морю и её любви к воде. Находясь в этой солёной стихии, она забывала о нём, отчего-то становилась далёкой и загадочной, словно с морем у неё были свои непонятные ему отношения, в которые даже другу не полагалось доступа.
Ощутив, что замёрзла, Арина перевернулась на живот и поплыла к берегу. Выйдя из воды, она почувствовала: всё тело покрылось мурашками. Прохладный ветерок обнял её за плечи, толкнул в спину, коснулся тонких рук и ног. Саша смотрел, как она, продрогнув, бредёт к нему, чуть загребая носками ног песок, быстро вытащил из рюкзака махровое полотенце.
– Скорее снимай мокрое бельё, – скомандовал он. – Именно из-за долгого нахождения в мокрых вещах заболевают женщины. Им рекомендуется сразу же переодевать купальник.
Арина фыркнула.
– Ты уже разговариваешь как врач, как взрослый. Нет у меня купальника, только майка и трусы.
– А они что, не вещи? Чего ты майку напялила? В прошлом году лишь в трусах купалась.
Арина смутилась. Саша иногда бывал невыносимо прямолинейным. В восемь лет, решив, что он станет, как и его отец хирургом, начал готовиться к этой важной миссии. Принялся за детскую энциклопедию о строении человеческого тела, затем за два года проштудировал все школьные учебники биологии, потом взялся за отцовские книги. Сейчас Саша самостоятельно пытался разобраться с первым курсом мединститута. Он мог без запинки назвать любую косточку в человеке, знал симптомы многих болезней. Знания этого десятилетнего мальчика были хаотичны, но весьма обширны.
– Напялила потому, что я уже не маленькая. Держи лучше полотенце и закрой глаза, – недовольным тоном произнесла Арина. Сняв майку и трусики, надела сухое бельё.
– На что там смотреть, – ухмыльнулся Саша. – К тому же, ты мой друг.
Уголок его губ дёрнулся, он вспомнил, что чуть не засмеялся, когда Арина, сбросив футболку и джинсы, осталась в тонкой девчачьей маечке и трусиках в горошек. Обычно она прикрывала лишь низ. По его мнению, стоило и дальше так делать, пока её тело не сильно отличалось от мальчишеского, розовые кружочки сосков походили на его собственные, и майка ей пока не требовалась. В прошлом году он вполне успешно считал позвонки и ребра на её худеньком теле, касаясь пальцем, называл, какие косточки расположены под мышцами и кожей. Арина служила живой натурой, ей он рассказывал всё интересное и новое, что удалось узнать. Она была благодарной слушательницей, с круглыми от ужаса глазами внимала повествованию о жутких паразитах, опухолях и вирусах, иногда живущих внутри человека. Отец Саши поощрял увлечение сына к медицине, мечтал, что тот пойдёт по его стопам. Медицинские случаи обсуждались в семье Фламер, как самые увлекательные и детективные истории, что, впрочем, так и было. Отец Саши относился к болезням своих пациентов, как к распутыванию загадок их тел, и радовался, когда удавалось полностью победить коварного врага. Этим он увлёк и сына. Тот от природы, обладая живым воображением, тоже собирался вступить в схватку с недугами и хворями. Незаметно для себя по мере изучения строения и функций тела, мальчик перенял у родителей чуть циничное отношение к жизни, отвергающее любое ханжество. Саша казался странным для десятилетнего мальчика, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Вот и сейчас в ожидании пока Арина переоденется, он заявил: