Две тайны Элоизы
Шрифт:
— Мама, ты говоришь со мной, как с ребенком. Но я уже вырос.
— Если ты хочешь удержать ее, тебе надо дать ей возможность почувствовать себя увереннее. — Джинджер отпустила кнопку «стоп» и поцеловала сына в щеку. — А теперь иди и займись своей женой. Я надеюсь подольше поболтать с Элоизой внизу, когда вы оба спуститесь. Буду ждать вас вместе с твоими братьями.
Через полчаса Элоиза сидела в вестибюле отеля, окруженная чемоданами и многочисленной родней Джона. Из-за неожиданного поворота событий
У них с Джоном почти не было времени поговорить после того, как он вернулся в номер. Он только извинился за неожиданный приезд семейства и обещал, что доставит Элоизу к Одри прежде, чем та успеет вернуться из Вегаса. Он заверил ее, что обо всем позаботится, и поцеловал — быстро, но крепко.
В вестибюле ощущался запах краски, отчего желудку Элоизы стало еще хуже.
Огромные окна вестибюля выходили на каньон. В ночном небе мерцали звезды, взошла луна. Джон обещал, что они этим же вечером отправятся в Пенсаколу. Он клялся, что понимает, как важно для нее повидать Одри, однако, судя по его взгляду, считал, что Элоиза слишком переживает.
И вот она сидит, наблюдает за очень необычным семейным собранием и прилагает усилия к тому, чтобы не теребить край тяжелой шторы. Джон уверял, что только его мать и брат-юрист знают правду об их женитьбе и ее семье. Остальные братья, похоже, считали Элоизу его подругой. Она до дрожи в коленях боялась, что ее происхождение может открыться, но этого не случилось. Пока.
Элоиза смотрела на Лэндисов. Четыре брата устроились на диванчиках — единственных, кроме ее кресла, предметах меблировки холла, не покрытых полиэтиленовой пленкой. Все четверо унаследовали от матери голубые глаза. У всех были темные каштановые волосы, различающиеся по оттенку. Самые длинные волосы были у Джона.
И у всех фамильный волевой подбородок. Сильные и, по всей видимости, упрямые люди. Элоиза подозревала, что это тоже досталось им от матери.
Джинджер Лэндис-Реншоу прохаживалась снаружи, вдоль застекленной стены, и разговаривала по телефону. Ее длинные, до плеч, светлые с проседью волосы были идеально уложены. Матери Джона было чуть больше пятидесяти, и она достойно несла груз прожитых лет.
Джинджер, одетая в светло-сиреневый, украшенный жемчугом свитер и синие джинсы, была совсем не такой, какой Элоиза себе ее представляла. И хорошо, потому что женщина, с которой она столкнулась у пентхауса, не внушала трепет.
Элоиза часто видела Джинджер в выпусках новостей, так как с интересом следила за всем, что касалось семейства Лэндис. Журналисты утверждали, что миссис Лэндис-Реншоу уверена в себе, умна и порой демонстрирует железную волю. Но сегодня, когда она время от времени поглядывала на Джона и Элоизу, открывались более мягкие черты ее характера.
Как его матери удалось создать крепкую семью? Элоиза следила за каждым движением удивительной женщины, словно это могло дать ответ. Потом один из братьев Джона подошел к
Старший, Мэтью. Сенатор от Южной Каролины, считающийся самым обаятельным политиком.
— Наш маленький братец Джон всегда был осторожен, всегда стоял на страже. Но такого мы никак не ожидали. — Мэтью повернулся к Джону. — Где ты скрывал эту обворожительную женщину?
Джон взял ее за руку:
— Мы встретились прошлым летом в Испании.
Он вел себя очень естественно. Но Элоиза не считала естественным посиделки в уютной обстановке, когда мир вот-вот взорвется.
Непонятно, что будет с Одри.
Их с Джоном секреты вот-вот откроются.
Ко всему прочему она влюбилась в Джона Лэндиса.
Элоиза сложила дрожащие руки на коленях и приложила все силы, чтобы говорить спокойно. По крайней мере, какое-то время она продержится. Кстати, можно что-нибудь узнать о Джоне.
— Как он стоял на страже? — спросила она.
Джон вмешался:
— Давайте не будем сейчас вспоминать об этом.
Кайл усмехнулся:
— Нет, давай вспомним. Три голоса против одного, братец.
Мир братьев Элоизы был чужд ей, если не считать краткой встречи почти двадцать лет назад.
Юрист Себастьян положил руки на спинку диванчика:
— Он следил, чтобы мама не обнаружила наши туннели.
— Туннели?
Кайл наклонился вперед и уперся локтями в колени:
— Когда Себастьян, Джон и я были детьми, мы во время летних каникул брали сэндвичи и газированную воду и уходили на целый день.
— Вы играли на берегу? — Элоиза взглянула на Джинджер, удивляясь, как та могла им такое позволить.
— Нет, — продолжал Кайл, — мы шли в лес неподалеку. Себастьян и я рыли подземные ходы, а Джон стоял на страже. Он должен был предупреждать нас, если появлялся кто-то из взрослых.
Суровое лицо Себастьяна повеселело.
— Мы копали траншеи, клали сверху доски и засыпали землей.
— А ваш старший брат? — Элоиза кивнула в сторону Мэтью.
Кайл толкнул почтенного сенатора локтем:
— Он был слишком дисциплинированным. Мы его не звали с собой. Хотя, думаю, его очень интересовал наш секрет.
— Ваш секрет? — Мэтью усмехнулся. — А вы не спрашивали себя, почему эти ваши туннели никогда не обрушивались вам на голову?
Кайл возмутился:
— Потому что мы хорошо строили.
— Ладно, ладно. — Мэтью потянулся. — Думайте так, если хотите.
— Но ведь так и было, — сказал Кайл. — Или нет?
Даже уравновешенный Себастьян заерзал на диване, а Мэтью, смеясь, покачал головой:
— Когда вы двое уходили в дом, Джон возвращался и приводил в порядок ваши подземные ходы. А на страже стоял я. — Потрясение на лицах Кайла и Себастьяна было ни с чем не сравнимо. А Мэтью продолжал: — Джон уже тогда был архитектором.
Кайл с подозрением посмотрел на брата и почесал подбородок: