Две тайны, три сестры (Летние секреты)

Фритти Барбара

– Я был ведущим – я первым шел в шторм. Я должен был выиграть эту гонку.

– Мы не виноваты, что твоя лодка пошла ко дну.

Не похоже, чтобы Кей Си ей поверил.

– Мы все должны жить дальше, – добавила она быстро. – Разве ты не думаешь, что вам с отцом все это лучше оставить в прошлом? Как долго ты будешь пытаться заставить его платить за победу в любви к моей матери?

– Столько, сколько понадобится, – холодно бросил Кей Си. – Ты слышала о нашей ставке, Кэти?

– Да. Мой отец хочет получить обратно «Мун Дансер». – Она умолкла, не в силах удержаться и не подлить масла в огонь. – И он, наверное, победит.

Кей Си ощетинился.

– Думаю, все будет зависеть от его экипажа. Ты всегда была лучшим матросом, чем твой отец. Вот еще одна причина, почему я считал, что ты моя дочь. Но не будем об этом. Когда твой отец проиграет, я получу то, чего давно хочу.

Кейт знала, что пожалеет о своем вопросе, но не могла удержаться – слова сами сорвались с кончика языка.

– Что именно?

– Портрет твоей матери с тобой и сестрами.

– Он мой! – Кейт не в силах была поверить.

– Фактически он принадлежит твоему отцу, разве нет?

Кейт не могла взять в толк – неужели отец сделал ставку на портрет? Эго Дункана не знает границ. Он, вероятно, не видит в заключенном пари никакого риска.

Кейт повернула голову, услышав шум за спиной. Это была Кэролайн. Она нахмурилась, увидев сестру и Кей Си.

– Ты ждешь меня, Кейт?

– Нет, просто Кей Си остановился поговорить со мной, – объяснила она, пользуясь его присутствием. От него сейчас есть даже какая-то польза.

– Я иду домой, – пробормотала Кэролайн. – Не ходи за мной. Я не в настроении видеть тебя или выслушивать твои нотации.

Кейт не стала возражать, поскольку было совершенно очевидно, что говорить с ней здесь и сейчас не стоило. По крайней мере, Кэролайн ушла одна. Это уже что-то. Она повернулась к Кей Си.

– Ты никогда не получишь мой портрет.

– Кто меня остановит?

Кейт хотела бы стереть насмешливую улыбку с его лица и сказать, что остановит она. Но не могла. Ее слова означали бы согласие участвовать с отцом в гонке. Снова. Как она могла это сделать?

– Никто не остановит меня, Кэти. Ты оставила отца на этот раз. И мы оба знаем, что он не может выиграть без тебя. И никогда не мог.

Тайлер отвернулся от экрана телевизора в гостиничном номере и понял, что не может больше откладывать звонок брату ни на одну минуту. Он должен был позвонить вчера, но чувствовал себя настолько противоречиво после вечера с Кейт, что у него духу не хватило говорить с Марком. Он чувствовал себя так, словно его тянули в двух противоположных направлениях, ему казалось, что он предал их обоих. В этой ситуации невозможен выигрыш для обеих сторон. В конце концов, кому-то придется пережить боль.

Взяв сотовый телефон, он набрал номер Марка и ждал.

– Алло? – отозвался детский голос.

– Привет, дорогая. Это дядя Тай.

– Привет, дядя Тай.

– Как ты, милая?

– Я в порядке. Папе нужна была вода, и я налила ему в стакан. Я даже положила лед.

– Ты хорошая помощница. Но я думал, это работа Шелли.

– Она вышла ненадолго. Она еще не вернулась.

– Не вернулась? – переспросил Тайлер, размышляя, куда могла уйти сиделка. Марку нужен круглосуточный уход, особенно из-за присутствия в доме маленькой Амелии.

– Ты хочешь поговорить с папой? Я думаю, что он спит, но я могу проверить.

Тайлер чувствовал себя еще более неуютно при мысли о том, как себя чувствует маленькая девочка, когда больной отец спит, а сиделки нет поблизости. Амелии всего восемь лет, хотя сейчас она разговаривала с ним словно взрослая. В первый раз Тайлер спросил себя, правильно ли он поступает. Марку предстоит длинный путь к выздоровлению, ему нужны уход, деньги, внимание. Хорошо ли Амелии расти в такой обстановке?

– У тебя все в порядке? – спросил он девочку.

– Я не одна. Папа здесь. Он проснется, если будет мне нужен.

– А что делать, если ты упадешь или что-то еще случится?

– Тогда я встану, – ответила она ему просто, по-детски логично.

Тайлер не мог удержаться от улыбки в ответ на ее практичность.

– Ты умница, дорогая.

– Мы с папой написали маме письмо и оставили на обеденном столе, чтобы она увидела его, когда посмотрит на нас. Я написала его большими буквами, чтобы она смогла читать его с неба.

У Тайлера внутри все сжалось в ответ на ее слова.

– Хорошо.

– Хочешь послушать, что я написала?

Хотел ли он, чтобы его сердце вырвали из груди?

– Конечно, – сказал он, зная, какой ответ нужен Амелии.

– Я сейчас возьму.

Тайлер услышал, как она положила трубку, и ему захотелось позвать ее обратно. Он мучил себя – наказывал за то, что вчера увлекся Кейт и отмахнулся от Марка, неважно, что только мысленно.

– Ты еще здесь? – спросила Амелия, вернувшись к телефону.

– Я слушаю.

– «Дорогая мамочка, мы скучаем по тебе очень сильно, – читала девочка. – Мы надеемся, что ты счастлива на небесах, но мы бы хотели, чтобы ты была здесь, с нами. Я пела твою песенку папе вчера вечером, и он сказал, что у меня хорошо получается, как у тебя, а он поет очень плохо. Я буду стараться походить на тебя, когда вырасту».

Сердце Тайлера сжалось от нежности и от ее простых слов, и он не мог не спросить себя в тысячный раз, почему Марк и Сьюзен не сказали Амелии, что она приемная дочь. Может быть, не стоило открывать все обстоятельства – кто она, где родилась, но сказать что-то такое, чтобы Амелия не испытала потрясения, узнав однажды, что она не та, кем себя считала все годы.

– Я разговариваю с дядей Таем! – крикнула Амелия, вероятно, отцу. – Папа хочет поговорить с тобой, – сообщила она. – Пока.

– До свидания, дорогая.