Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса
Шрифт:
Это был хороший бой, согласился Агамемнон тем же вечером, когда они, завернувшись в плащи, отдыхали у лагерного костра. Правда, ахейцам пришлось отступить, когда хетты подтянули свои тяжелые колесницы, но они сумели нанести врагу серьезный ущерб и увести большое количество скота. Впредь Мадуватас дважды подумает, прежде чем снова заявит претензии на ахейские земли.
Осенью Атрей и его сыновья отплыли домой северным маршрутом – мимо Трои и фракийского побережья. Троя произвела на Менелая еще большее впечатление, чем Милет. Она была меньше, но стояла на высоком холме, возвышаясь над раскинувшейся вокруг долиной, а прочные стены, вновь построенные после землетрясения, случившегося десять лет назад, сделали город неприступным. Ахейцы провели несколько дней в гостях у царя Приама и его многочисленных сыновей, которые с радостью приняли заезжих принцев.
Когда экспедиция возвратилась, большой дворец в Микенах показался принцам темным, сырым и наводящим тоску, а обычные зимние работы – сбор десятины, конопачение судов, ремонт и замена оружия и такелажа и подготовка запасов – в высшей степени скучными. Только вечерние «посиделки» в большом зале, где певцы пели баллады о захватывающих приключениях, напоминали о летней кампании.
После этого ахейские принцы каждое лето отправлялись в плавание – с дипломатическими или военными миссиями или для открытых набегов, результатами которых становились богатая добыча и рабы. Чаще всего они посещали Малую Азию, чтобы собрать дань с наместника Лидийского царства и показать свои знамена на границе с хеттами. Был даже один восхитительный год, когда Атрей оставил своих детей с половиной греческой армии на зиму в Сипиле, чтобы охранять границы ахейских владений. В то лето часто приходили сообщения о том, что некоторые народы Фракии стали переправляться через Босфор со всеми своими пожитками, лошадьми, скотом и женами. Они явно были готовы сражаться за новые земли для поселения, и никто не знал, в каком направлении будет нанесен первый удар. Но, как выяснилось, опасности не было. Новые люди – они называли себя моски – поселились на северо-востоке, и, если не считать редких беженцев, на границе все было спокойно, даже спокойнее, чем обычно, поскольку хетты передвинули свои гарнизоны к северу для защиты от новой угрозы.
Изображение ахейской пехоты (совершенно очевидно карикатурное) с вазы, найденной в Микенах и, судя по датировке, являющейся современницей Троянской войны
На следующий год Менелаю было поручено остаться в Микенах – вопреки его желаниям. Ходили слухи, что его изгнанный дядя Фиест собирал силы где-то на севере – готовился отвоевать свою часть Микенского царства, откуда был вытеснен недавно Атреем. Но и здесь дальше угрозы дело не пошло.
Самым большим разочарованием для Менелая было то, что все эти годы не было проведено ни одного набега на самый заманчивый приз – Египет. Когда киприотское торговое судно привезло известие, что сын царя Меренпта Сети II был убит и Южный Египет отказался признать власть узурпатора – Саптаха – и посадил на трон Фив другого фараона – Аменмесеса, – принц Менелай потребовал на совете, чтобы была немедленно организована экспедиция в Египет. Необходимо пользоваться возможностью, пока она есть. И братья даже отплыли в том году в Ливию, чтобы посовещаться со своими тамошними родичами. Однако ливийские правители еще слишком хорошо помнили катастрофическую кампанию пятнадцатью годами ранее и придерживались мнения, что нападение только сплотит оба Египта против них. Они говорили, что лучше подождать. Пусть египтяне воюют между собой без вмешательства извне. Поэтому Менелаю и его брату пришлось довольствоваться набегом на небольшую сицилийскую деревню за рабами, результаты которого не оправдали расходов на экспедицию, и длительным преследованием необычайно быстроходного торгового судна из Адриатики. Оказалось, что у капитана было разрешение на свободный проход от Лаэрта с Итаки. А Лаэрт был союзником, которого ни в коем случае не следовало настраивать против себя. И добычей братьев стали только два янтарных ожерелья, которые капитан посчитал разумным им подарить как залог будущей дружбы.
Они пожаловались на скудость добычи купцу – самому крупному импортеру Микен. Тот высказался прямо и недвусмысленно. «Вы губите собственную торговлю, – сказал он, – и мою тоже. Конечно, на торговых путях всегда были пираты,
Купец налил египетского вина своим царственным гостям и продолжил свою речь: «Когда мой прапрапрадед основал свое дело после падения Кносса, все было по-другому. Торговые моряки имели опору и защиту. Критяне патрулировали моря от Триеста до Нила. Можно было плавать годами, не встретив ни одного пирата. Только во времена моего отца, когда с севера пришло много новых людей, длинные суда начали широкомасштабное пиратство. От этого страдают не только купцы. Любой город, расположенный возле моря, является их потенциальной добычей и может считаться везучим, если его по крайней мере один раз за жизнь поколения не разграбят и не сожгут. Конечно, это в какой-то мере держит товары в обороте – я, например, неплохо зарабатываю на продаже награбленного вами вам же, – но это все равно не равнозначно стабильной торговле. – Он укоризненно покачал головой. – Вы живете на том, что накопили поколения стабильной торговли. Но однажды все накопления иссякнут». Принцы рассмеялись, и Агамемнон сказал, что на их век хватит.
Всего тремя годами позже лишь с несколькими уцелевшими спутниками, многие из которых были тяжело ранены, они попросили убежища у царя Спарты Тиндарея. Их отец Атрей пал в сражении, и Фиест захватил Микены.
Это случилось, когда они были в Малой Азии. Вместе с флотом северян Фиест, давний претендент на престол, прибыл на Пелопоннес и с помощью пятой колонны внутри дворца взял Микены. Гонец отыскал Атрея в Лидии, и тот немедленно отправился обратно. Высадившись на берег, солдаты направились к городу. Но Микены, которые они с таким трудом делали неприступной крепостью, так и не были взяты. Атрей и большая часть воинов пали в сражении, а молодые наследники едва сумели спастись.
Династическая борьба и дворцовые революции были отнюдь не редким явлением среди греческих царьков, и дворы ахейцев обычно бывали «наполненными» правителями в изгнании. Но теперь дело обстояло несколько иначе, поскольку Микены были самым богатым городом на полуострове, а Атрей – главой некой расплывчатой Пелопоннесской конфедерации. Агамемнон и Менелай были весьма популярными фигурами, уже проверенными в боях военными лидерами. Тиндарей охотно принял их в Спарте и обещал полную поддержку планов возвращения своего царства.
Но открытая атака на укрепленный город была нецелесообразна. Потребовалось несколько лет тщательной подготовки, прежде чем была выработана и осуществлена подходящая альтернатива – убийство царя Фиеста. А тем временем принцы повзрослели и стали видными фигурами при спартанском дворе. И никто не удивился тому, что их возвращение в свое царство, поддержанное армией Спарты, совпало с объявлением об их женитьбе на двух дочерях Тиндарея.
Елена Спартанская, невеста Менелая, была потрясающей красавицей, и к тому же, согласно вековым традициям, как старшая дочь царя имела право на трон Спарты. Все посчитали нужным и правильным то, что Менелай поселился в Спарте, а Агамемнон с женой Клитемнестрой занял трон своего отца в Микенах. Братья продолжали действовать вместе, восстанавливая Пелопоннесскую конфедерацию, заключая договоры о дружбе со многими принцами, правившими к северу от Коринфского залива. Они снова переплыли Эгейское море, чтобы укрепить свои территории в Лидии. Смерть Тиндарея, последовавшая спустя несколько лет, и восхождение Менелая на престол Спарты еще больше укрепили ахейский союз.
Они были женаты уже семь лет – во дворце Агамемнона росло трое ребятишек, а у Менелая была только одна дочь, сказочная красавица, когда Менелаю, гостившему у брата в Микенах, сообщили о похищении жены. Вне себя от гнева, не в силах понять, как рейд за рабами мог добраться до Спарты, расположенной довольно далеко от побережья, Менелай безжалостно гнал лошадей по шестидесятимильной каменистой дороге, соединяющей Микены и Спарту. Рядом с ним был его брат.
Услышав рассказ о случившемся, Менелай от ярости лишился дара речи. Оказывается, это был вовсе не обычный набег пиратов за рабами. Елена была похищена (и многие поговаривали, что вовсе не против ее воли) гостем Спарты, нарушившим все законы гостеприимства – принцем Парисом, сыном Приама из Трои.