Две жизни лейтенанта Деливрона
Шрифт:
У Андрея от обилия мачт, флагов, орудий поначалу зарябило в глазах, но, присмотревшись, он начал различать классы кораблей и по внешнему виду даже узнавать их названия. Он хорошо знал отличительные признаки кораблей вероятного противника и первым делом среди линкоров выделил флагманский корабль Соединенного флота «Микаса» с двумя высокими черными трубами, на каждой из которых были нанесены по три белых полосы, как нашивки на рукаве адмирала. Недалеко от флагмана выстроились еще пять линкоров, входивших в состав 1-го боевого отряда. Ближе к берегу стояли на бочках бронепалубные крейсера 3-го боевого отряда.
От подсчетов боевых единиц японского флота его отвлек голос Кабаяси, который, словно опытный гид, рассказывал, почему во время подбора места главной военно-морской базы выбор пал именно на Сасебо.
После недавней победы в войне с Китаем на поверженного противника была наложена огромная контрибуция, получив которую Япония приступила к выполнению программы строительства нового флота. В этом месте рассказа Кабаяси сделал ироничный реверанс в сторону Андрея и с усмешкой произнес:
– Китайская империя вряд ли смогла осилить такую выплату, но вмешался случай: Россия согласилась выплатить Японии часть китайской контрибуции. Именно на русские деньги мы смогли построить такие мощные корабли.
Деливрон предпочел промолчать в ответ на колкую реплику японца, и тот продолжил рассказ. Теперь он обстоятельно рассказывал о вооружении кораблей. Создавая новый флот, японцы сделали выбор в пользу английского морского оружия. В настоящее время на наших кораблях, сообщил Кабаяси, стоят британские орудия системы Армстронга.
Андрей слушал подробные сообщения о других видах оружия и размышлял над причиной, побудившей японского офицера Торо Кабаяси открыть сразу столько военных секретов русскому морскому офицеру. Не найдя ответа, он спросил об этом прямо:
– Господин Кабаяси, почему вы открыто сообщаете секретные сведения мне, иностранцу, к тому же военному моряку?
Японец, по всей видимости, ждал этого вопроса, поэтому не замедлил с ответом. Он приосанился, его лицо приобрело надменный вид, а голос обрел стальные нотки:
– Да, господин Деливрон, я намеренно демонстрирую вам силы нашего флота. Через несколько дней адмирал Того выведет корабли из тихой гавани Сасебо в открытое море, где начнется война с русским флотом. Представьте себе, господин лейтенант, до начала новой войны остались считанные дни! Вам не придется принимать участие в этой войне, потому что до ее окончания никто не выпустит вас за пределы Японии. Но я хочу, чтобы вы осознали, насколько велика морская мощь нашей империи. Я вам обещал на прошлой встрече и выполнил обещание. Русский флот на Тихом океане будет обязательно разбит, поверьте мне! Вы еще будете благодарить судьбу за то, что избежите печальной участи многих сослуживцев, которые найдут свою гибель среди морских волн. Вы надолго запомните эту поездку. Что касается меня, то хочу вам сообщить следующее. Сегодня мы встречаемся в последний раз. Я подал рапорт о переходе на действующий флот, и скоро буду командовать артиллерийскими орудиями одного из кораблей, стоящих в этой бухте. Мне было интересно общение с вами, и я надеюсь, что доказал вам предметно истину о силе Великой Японии.
5
Вернувшись в отель, Андрей немедленно принялся скрупулезно вычерчивать на тонких листах рисовой бумаги схему стоянки флота в бухте Сасебо, записывать численность кораблей и наличие оружия на борту. Он вспоминал все, что видел сам и слышал от Кабаяси во время посещения главной военно-морской базы японского флота. Это была большая кропотливая работа, которая заняла два дня.
Наступило утро того дня, когда календарь показал 27 января 1904 года, среду. Ранним поездом он поехал в Иокогаму для встречи с консулом. Из вещей взял с собой только японско-русский словарь, не так давно собственноручно сданный в набор и отпечатанный в одной из типографий Токио. В толстой обложке словаря были аккуратно замаскированы листочки с разведывательным донесением по Сасебо. У Деливрона были сомнения в отношении Кабаяси: хитрец японец, который организовал экскурсию на секретную военно-морскую базу и раскрыл много тайных сведений, мог подготовить провокацию, рассчитывая, что русский офицер запишет полученную информацию и передаст представителям дипломатической службы России. С такими материалами их можно было бы арестовать, как иностранных шпионов. Маскируя донесение в обложке словаря, Андрей написал поверх несколько слов на память консулу, как будто вез традиционный подарок одного япониста другому. Словарь имел совершенно обычный вид, никакими намеками не выдавая того, что на самом деле это необычная посылка, содержащая секретную информацию.
К счастью, поездка обошлась без приключений. Береженого Бог бережет, погладив обложку словаря, прошептал Деливрон перед входом в здание консульства.
У Баврина, который обычно выглядел жизнерадостным бодрячком, на сей раз был весьма озабоченный вид. В камине догорала кипа каких-то бумаг, рядом остывала раскаленная кочерга. На рабочем столе, где обычно лежали стопками служебные документы, было совершенно пусто, если не считать привычной початой бутылки коньяку и полупустой рюмки.
– У вас что-то стряслось? – полюбопытствовал лейтенант.
Консул поднял печальные глаза и тихо ответил:
– Да-с, молодой человек, стряслось. Только не у меня, а у нас всех. Я получил сообщение по телеграфу, что сегодня ночью японские миноносцы провели торпедную атаку наших броненосцев, стоявших на внешнем рейде Порт-Артура.
– Как же так, без объявления войны?
– Совершенно верно, без объявления войны! Понятно, что дело давно шло к этому. Мы с вами говорили как-то про надвигающуюся войну.
– Да, помню.
– Три дня тому назад я получил сведения из нескольких источников о том, что 22 числа состоялось заседание кабинета министров, на котором было принято решение о войне с Россией. Позавчера было объявлено о разрыве дипломатических отношений. Но манифеста об объявлении войны, подписанного императором, по сей день нет. Так-то нынче дела делаются!
– Значит, Япония официально заявила о разрыве дипломатических отношений с Россией. А сегодня началась война… Так получается, что я опоздал со своей информацией, – упавшим голосом сказал Андрей.
Консул поинтересовался о характере добытой информации, и Деливрон изложил в подробностях историю с поездкой в Сасебо, при этом изъяв из тайника в обложке словаря схемы и описания.
– Не стоит печалиться. В нашей агентурной работе неудачи порой становятся успехом, а победа может обернуться провалом, – философски заметил консул и наставительно продолжил, – что же касается информации, то ее не бывает в избытке, она всегда нужна. Пригодится и ваша. Меня порадовало, что вам удалось довольно тонко, но чувствительно поддеть этого гордеца Кабаяси, и он сам буквально на блюдечке принес те сведения о флоте Японии, добыть которые вы давно стремились.
– Я лишь точно выполнил ваши рекомендации.
– Спасибо, порадовали. Ваши бумаги я передам по назначению, пускай их в Главном морском штабе изучают. Только не сразу передам, а немного погодя. Дело в том, что после разрыва русско-японских дипломатических отношений официальные лица из МИДа в Токио вчера распорядились, чтобы русские дипломаты из посольства и консульские работники в течение двух суток покинули территорию Японии. Завтра утром отсюда, из порта Иокогамы, уйдет японский корабль, на котором нас всех отправят в Шанхай. В Китае, как вам известно, тоже работает русская дипломатическая служба, я воспользуюсь дипломатической почтой и отправлю донесение в Петербург. После моего отъезда вам следует сообщать о себе туда же, в Шанхай. Почту будете посылать через французское посольство. На этой бумажечке я записал имя французского работника, который окажет вам помощь. Скажете ему, что вы – от «Медведя», у меня такой оперативный псевдоним, он сделает все, что нужно. А вам придется здесь работать одному. Вот вам деньги, расходуйте экономно, тогда хватит надолго. И еще. В условиях войны, когда за вами будут приглядывать местные полицейские, придется не сладко. Предупреждаю! Это тяжко и в моральном, и в физическом плане. Пожелаю вам стойкости! Давайте выпьем перед расставанием. Время бежит быстро: недавно пили за знакомство, а сейчас поднимем «стремянную чашу», как казаки говорят.