Двенадцать мест в машине времени
Шрифт:
Изобретатель кивнул ему в ответ:
– Да, ты прав. Это просто чудо, что мы оказались в каком-то оазисе. Но может быть, - добавил
он, оживляясь от пришедшей неожиданной мысли, - в этом проявился какой-то неизвестный мне эффект, связанный с путешествием во времени. Возможно, вокруг путешественника создается какой-то защитный экран... Эх, ничего-то я толком еще не знаю!
– Это называется - бег времени!
– вдруг восхищенно сказал Петр.
– И я понял, кстати, почему был такой полумрак. Солнце всходило и заходило с такой скоростью, что мы его не видели, ночи смешивались с днями.
Лаэрт Анатольевич внимательно на него посмотрел. Видимо, слова Петра вызвали в его уме какую-то новую мысль. Вскочив с места, он бросился к одному из шкафов и дрожащими руками стал открывать его створки.
– Ну какой же я идиот!
– объявил он Косте и Петру.
– Ведь здесь все очевидно, и теперь я понимаю, почему не было точной фиксации в одном времени.
Он извлек из кармана самодельный мини-компьютер.
– Еще несколько часов работы, - забормотал он про себя, - и к утру я все теоретически рассчитаю. А в будущее мы отправимся завтра вечером, и никаких накладок не будет.
Костя и Петр тоже постепенно приходили в себя после только что испытанного головокружительного полета сквозь время. При последних словах Изобретателя они переглянулись в третий раз.
– Лаэрт Анатольевич, - сказал Костя мягко, - утром в школе начнутся занятия, увидят, что кабинет вскрыт. Может быть, вы займетесь теорией дома?
– Да, конечно, - пробормотал Изобретатель, соглашаясь с доводом, но продолжая думать о своем.
– Пошли.
На мгновение, правда, он вынырнул из целиком поглотивших его размышлений.
– А закрыть дверь на засов вы сумеете?
– спросил он с беспокойством.
– Этого я еще не пробовал, - неуверенно ответил Петр.
– Посмотрим...
Они погасили свет в лаборантской, вышли в коридор. Положив "Пионерскую правду" 2002 года на пол, не очень решительно Петр взялся за связку с отмычками. Однако новозеландцы делали игрушки, что называется, на совесть: с помощью отмычки можно было, оказывается, не только вскрывать замки, но и, заметая следы, закрывать их. Проделав операцию, Петя погасил фонарь. И тут Изобретатель вспомнил еще одну вещь.
– Ну, а сигнализацию-то вы как отключили?
– спросил он с жадным любопытством.
Не раздумывая, Костя протянул ему нейтрализатор.
– Вот, Лаэрт Анатольевич, разберитесь как-нибудь на досуге.
...Вернувшись домой, где их с беспокойством ждала Александра Михайловна, Петр и Костя рассказали ей все без утайки.
Петина бабушка ответила:
– Это хорошо, что ваш учитель физики не только всецело поглощен творчеством, но и отличается мудростью и ясным пониманием вещей. Человека это так украшает! Да, кстати, - добавила она потом, - если он как следует наладит машину, может, вы и в самом деле сумеете повидать Златко и Бренка.
4. Улика из будущего
В эту ночь Петр спал на удивление плохо. Он ворочался, часто просыпался, ему не давала покоя какая-то смутная тревога. Тревога, впрочем, мешалась с другими чувствами: все-таки он побывал в XXI веке, а потом за пять минут промчался сквозь время вообще неизвестно в какую эпоху, и это наполняло душу то радостной гордостью, то ощущением нереальности, сказочности всего того, что произошло. Уже под утро Петр понял, что его беспокоит: "Пионерскую правду", датированную две тысячи вторым годом, он так и оставил на полу, рядом с дверью кабинета физики, когда примкнул засов и выключил фонарь. Мигом соскочив с постели, Петр стал лихорадочно одеваться, чтобы прийти в школу первым и подобрать газету-улику, пока ее не нашел кто-то другой. Как же он мог допустить такой промах?! Кляня себя на все лады, Петр молниеносно умылся, мигом собрал портфель и - не до завтрака - уже шагнул к двери. Но тут случилось неожиданное.
С наружной стороны кто-то вставил ключ в замок. Дверь открылась. На пороге появились мама и папа, рядом с ними были четыре чемодана и груда коробок. Светясь радостью, мама с порога затараторила, не делая пауз между фразами:
– Ой, Петр, я так рада, так рада, ты еще больше вырос, мы приехали, потому что туземцы из-за религиозного праздника пока отказались разгружать вагоны, нас вызовут телеграммой, когда праздник кончится, это еще недели через две-три, впрочем, точно неизвестно, как дела, как школа, мы тебе привезли много подарков.
– Люся, да ты войди сначала!
– сказал коричневый от африканского солнца, с выгоревшими волосами и бородой папа и стал вносить в прихожую коробки и чемоданы. Мама принялась комментировать.
– Это одежда, это подарок Александре Михайловне, африканская педагогическая литература на разных языках, это снова одежда, это разные сувениры, а вот это тебе видеомагнитофон, знаю, ты давно о нем мечтаешь, но, конечно, он не должен мешать учебе, а это тебе несколько пар новых джинсов, вот еще майки с африканской символикой, а это...
– Ух ты!
– с восторгом выдохнул Петр и бросился на шею сначала маме, потом папе, мигом забыв обо всем на свете.
Из своей комнаты на голоса появилась бабушка, тоже светившаяся от радости. Она раз десять поцеловала папу и приветливо кивнула маме. Прихожая наполнилась невообразимым шумом: мама, Александра Михайловна и папа стали говорить одновременно. Петр, душа которого замирала от счастья, тем временем вскрывал коробку с видеомагнитофоном, предметом долгих и сбывшихся наконец мечтаний. "Японский, - отметил он с удовольствием, - ну, теперь мы с Коськой в кино больше не ходим, теперь мы..."
Вспомнив о Косте, Петр мгновенно вспомнил и обо всем остальном. Ему стало стыдно, и он резко выпрямился. Он распаковывает видеомагнитофон, а надо мчаться в школу, чтобы успеть припрятать улику из будущего. Взглянув на часы, он с досадой убедился, что потерял целых десять минут.
– Мне сегодня надо пораньше, дежурный я, - пробормотал Петя первое, что пришло в голову, и выскочил за дверь.
Как вихрь, не переставая клясть себя и за вчерашнюю забывчивость, и за сегодняшнюю медлительность, он кратчайшим путем пронесся от своего подъезда к подъезду школы № 1441. В вестибюле было еще очень малолюдно. Вздохнув с некоторой надеждой, он мигом взлетел на тот этаж, где был кабинет физики, но первое, что увидел, - это длинную спину отличницы Марины Букиной. На его глазах эта блюстительница чистоты и порядка подняла с пола злополучную "Пионерскую правду" и машинально пробежала глазами ее первую страницу.