Двенадцать рождественских свиданий
Шрифт:
Она вымыла кастрюлю из-под сливок и налила вторую порцию, готовясь повторить весь процесс сначала. Следующую партию она готовила с малиновым ликером. Шарики нужно обвалять в растертой сушеной малине, когда крем будет готов; получатся нежные бархатные бутончики. Последняя партия планировалась с добавлением виски и с обсыпкой сахарной пудрой. Нужно только постараться, чтобы на продажу их расфасовывалось больше, чем в рот. Это нелегко.
Когда она ставила заново наполненную кастрюлю на плиту, снова зазвонил телефон. Это был Мэтт.
– Привет, – сказала
– О, прекрасно. Здорово.
– Все в порядке? – спросила она.
На другом конце повисла тишина. Она слышала его дыхание и чувствовала, что Мэтт колеблется. Нерешительность была ему несвойственна. По крайней мере не с ней. Обычно с ней его смелость доходила до грубости.
– Давай, выкладывай.
– Что-нибудь произошло на вашем свидании с друзьями? – произнес Мэтт.
Кейт сглотнула.
– Что именно? – спросила она веселым тоном.
– Не знаю. Просто… не знаю.
– Тебе нужно быть более конкретным.
Сара попросила ее ничего не говорить Мэтту об Оливере, и она не собиралась подрывать ее доверие. Но, с другой стороны, если та сдалась первой и все выложила Мэтту, ей нужно было знать об этом прежде, чем она начнет от всего открещиваться.
– Да просто, Сара немного… отдалилась. Я подумал, может быть, ты что-нибудь ей сказала?
Кейт перемешала сливки и снова поставила их на огонь.
– О чем?
Ей не нравился этот разговор. Внезапно у нее засосало под ложечкой.
– Я подумал, вдруг ты сказала что-то, что могло оттолкнуть ее от меня, – произнес он.
– Мэтт! – ошеломленно воскликнула Кейт. – По-твоему, я на такое способна?
– Нет-нет, – перебил ее Мэтт, – я другое имел в виду. Хотел сказать… ну, не знаю, может, вы ехали и болтали о своем, о девичьем, и ты рассказала ей, как я был с тобой раньше, понимаешь, в университете, и как потом мы не разговаривали… десять лет.
Кейт молчала. Сливки закипели. Она сняла их с плиты, тяжело сглотнула и откашлялась. Руки у нее слегка дрожали, когда она машинально переливала сливки во вторую миску с шоколадной крошкой.
– Кейт?
– Нет, Мэтт, – сухо ответила она, – я ничего не говорила. Спасибо за такое невысокое мнение обо мне или за такое высокое о себе, если ты считаешь, что я еще страдаю из-за того, что произошло тринадцать лет назад!
– Кейт.
– Ладно, все нормально. – Она выдохнула. Ее собственная реакция на его слова удивила ее. – Я просто была откровенна. Сара хотела моего совета. Ей кажется, ты что-то от нее скрываешь.
– Скрываю? – недоверчиво переспросил Мэтт. – Что именно?
– Не знаю. И она не знала, просто у нее было такое чувство.
Мгновение Мэтт молчал.
– Не знаю даже, что на это ответить, – сказал он наконец. – Я вроде не веду себя так, будто что-то скрываю.
– Она полагает, у тебя есть подсознание!
– О боже! – притворно ужаснулся Мэтт.
– Не беспокойся. Я заверила ее, что ты слишком поверхностный, чтобы его иметь.
Мэтт засмеялся.
– Ладно, извини, Кейт, – сказал он. – Чувствую себя идиотом. Собственно, получается, мы оба поплакались тебе, что другой скрывает какие-то вещи или отдалился.
– По сути, да.
– Все верно. Похоже, нам с Сарой надо поработать над коммуникативными навыками. Извини за то, что я наговорил, не знаю, чем я думал.
– Ага, я всегда говорила, что тебе думать вредно. Твой крошечный мозг с этим не справляется.
Мэтт снова усмехнулся.
– Увидимся утром? – спросил он.
– Конечно.
– Все, спокойной вам ночи, приятного сна.
– Видеть во сне вам осла и козла, – закончила Кейт.
Звонок прервался. Ее не оставляло странное беспокойство. Это было именно то ощущение, которое пришло во время вчерашнего разговора с Сарой. Словно ожог крапивы.
Кейт закончила готовить шоколадный крем с виски и малиной и поставила все три миски на холодную мраморную плиту в кладовой. Она перелистала свои эскизы, но не могла сосредоточиться на работе. Вместо этого пошла в гостиную, развела огонь в камине и села на диван в компании плитки шоколада.
Кейт и Лаура учились в Ливерпульском университете; Кейт изучала изобразительное искусство и текстиль, Лаура – бизнес и туризм. Мэтт отправился в Манчестер изучать бухгалтерский учет и финансы. Кейт подумала, что отдаление друг от друга было неизбежно. Чего Кейт не ожидала, так это нежелания Мэтта поддерживать с ней контакт. В тех редких случаях, когда Кейт удавалось выкроить выходные для встречи, Мэтт оказывался другим, непривычно отстраненным и высокомерным. Они ссорились. Не столько Мэтт и Лаура – они никогда не были особо близки, но именно ей, Кейт, казалось, что он, сам того не желая, говорит ей такие вещи, которые все больше отдаляют их друг от друга.
Однажды на выходных Мэтт приехал в Ливерпуль, как обычно, в дурном настроении, обнаружив, что Лаура в гостях у Бена, а Кейт залечивает разбитое сердце после разрыва со студентом с направления классической литературы по имени Джон. Кейт и Мэтт пошли выпить. Они сильно напились в тот раз. И одно повлекло за собой другое. На следующее утро они проснулись в постели Кейт, смущенные и неловкие, а плакат с изображением Фриды Кало смотрел на них сверху вниз с косой стены в ее мансардной комнатушке. С лестницы пахло подгоревшими тостами. Кто-то что-то кричал в спальне внизу. Мэтт не мог покинуть спальню Кейт и Ливерпуль достаточно быстро.
С тех пор их дружба стала портиться. Не то чтобы Кейт чего-то ожидала от Мэтта, но ее обижало его пренебрежительное отношение. Ей не нужны были признания в любви, хватило бы признания свершившегося факта и движения вперед.
После трех недель состояния, похожего на болезнь, Кейт отправилась в Манчестер, чтобы справиться с ним.
– Я не говорю, будто это что-то значит для меня, – говорила она ему, – но это было. Это случилось. И, думаю, нам надо это обсудить.
– Разве мы не можем просто забыть, что это произошло?