Двенадцать заветных желаний
Шрифт:
Но это было неправильно. Имя Николас показалось ей вдруг особенным… Уникальным. Присущим только одному человеку.
— Может быть, назовем его Кетчуп [1] ? — спросила она. — Потому что у него сломана лапа. И еще месяца два ему придется ковылять.
Это было лучше. Они обе одобрили это. Мисти даже знала, что бабушка внутренне улыбается.
— Тогда я поеду и посмотрю, как идут дела у Кетчупа, — сказала она бабушке. — Он сейчас у доктора Крея. Прости, что я уже ухожу, но я немножко устала…
1
От
Она сжала руку бабушки. Нет ответа. Его никогда и не было.
Ник и Бейли заселились в дом в рекордно короткое время — возможно, потому, что вещей у них было немного: все поместилось в салон и багажник машины.
Конечно, дом оставлял желать лучшего, подумал Ник, когда они расставляли вещи. Наверное, не надо было нанимать жилье через Интернет. Фотографии, размещенные там, явно были ретушированы. Двери и окна в доме плохо закрывались. В рекламе говорилось о виде на море, но на самом деле окна выходили в сторону моря: в рекламе забыли упомянуть о рыболовном магазине, закрывавшем вид. Занавесок на окнах не было, вместо люстр висели голые лампы, пол покрывали потертые ковровые дорожки.
Но, по крайней мере, с этого можно было начать. Со временем они улучшат обстановку, а если город им понравится, то купят свое жилье.
— Это наподобие лагеря, — сказал Ник. — Представим себе, что мы геологи, живем в походных условиях. И все, что нам нужно, — это бивуачный костер на заднем дворе.
Бейли вежливо улыбнулся ему. Вот и хорошо. Они поставили две раскладушки в передней комнате, навели порядок на кухне, чтобы утром можно было приготовить завтрак, а затем отправились в порт — купить рыбу и чипсы.
Потом они немного прогулялись по причалу, вышли на главную улицу и в конце ее неожиданно для себя обнаружили ветеринарную клинику.
В этот момент возле нее припарковалась Мисти. Она уже хотела войти внутрь.
«Мне надо держаться в стороне», — подумал Ник. Заплатить за лечение собаки было одно, но лично вникать в это дело — совсем другое.
Однако Бейли уже увидел ее.
— Мисс Лоуренс! — позвал он, и Мисти махнула ему рукой. Она улыбалась.
«Она улыбается Бейли», — строго сказал себе Ник.
Он совершенно не собирался улыбаться ей в ответ. «Соблюдай дистанцию!» — приказал себе он. Ведь он принял решение: держаться в стороне от всяких сложностей и проблем. Самым важным в его жизни был сын, остальное его не волновало.
Но Мисти продолжала улыбаться.
— Привет! — сказала он. — Ты приехал сюда повидать Кетчупа?
— Кетчупа? — Бейли просиял, и Ник сразу вспомнил о том, каким испуганным был Бейли сегодня утром. Какая разительная перемена, подумал он. А его сын спросил: — Его так зовут?
— Да, ты угадал, — кивнула учительница. — Потому что он скачет на трех лапах. И он, по-видимому, всю жизнь будет хромать.
Бейли нахмурил свои маленькие брови, серьезно обдумывая ее слова. Затем лицо его изменилось, осветилось изнутри, будто он принял это.
— Кетчуп, —
Ник не хотел улыбаться, но каким-то образом… Замечательно, что Бейли рассмеялся. Может быть, он все-таки немного расслабится…
— Замечательное имя, — одобрил он ее выбор.
— Он будет замечательной собакой, — улыбнулась ему Мисти.
— Как он?
— Находился еще под анестезией, когда я звонила в последний раз. Представляете, у него лапа сломана в трех местах!
— Это плохо. — Бейли сразу перестал смеяться. — Когда в меня выстрелили, то моя рука сломалась лишь в одном месте.
Мисти замерла:
— В тебя… выстрелили?
— Мне уже лучше, — сказал Бейли и засучил рукав. От запястья до плеча тянулся длинный воспаленный шрам. — Я носил гипс, и мне было очень больно. Мы с папой долго жили в больнице, очень долго, пока доктор не заставил мои пальцы снова шевелиться, но сейчас мне гораздо лучше. Поэтому мы приехали сюда. Мы сможем увидеть Кетчупа?
— Конечно, — сказала Мисти, но голос ее изменился. Ник догадался почему. Наверное, она представила себе гангстеров, торговцев наркотиками и других подонков общества… Маленький мальчик так спокойно сказал, что в него стреляли…
«Но, наверное, это и хорошо, — подумал Ник. — Может быть, это заставит ее отшатнуться от нас».
Но почему он подумал, что эта женщина хочет сблизиться с ним?
— Прямо сейчас? — спросил Бейли.
Мисти взглянула на Ника. Ник кивнул. Неохотно.
— О, тогда подожди немного, и мы скажем Кетчупу, что у тебя тоже была сломана рука, — сказала она. — И вы сравните свои травмы. — Взяв Бейли за руку, она направилась с ним к двери. — Давай посмотрим, как он себя чувствует.
«А ведь ее действительно не волнует, кто мы такие, — озадаченно подумал Ник. — Ее волнует только одно: мой сын».
Если утром Кетчуп выглядел плохо, то сейчас на него было просто страшно смотреть. Он лежал на полотенцах, в открытой клетке. Вся его задняя часть была побрита и забинтована. Шею собаки окружал широкий воротник — наверное, для того, чтобы он не грыз свои повязки, но песик в ближайшее время явно и не смог бы их грызть. Казалось, он был погружен в глубокий сон. Катетер на его передней лапе производил гнетущее впечатление.
— Мне пришлось дать ему снотворное, — сказал доктор Крей. — Не только болеутоляющее, но и успокаивающее средство. Он пережил большой стресс.
— Мы о нем что-нибудь знаем? — Мисти взглянула на распростертое маленькое тельце песика и почувствовала, что сердце ее больно сжалось, как и сегодня утром. Да, это было глупо — взять его себе, но она не могла поступить иначе. Эта собака так много пережила… У нее должен был быть второй шанс.
— Он находился в приюте две недели, — сказал Фред Крей, заглянув в свои записи. — Никто не заинтересовался им. Ральф Энтвистл нашел его и еще другую собаку возле своего курятника, но собаки не представляли никакой опасности для кур. Этот пес лег на спину и заскулил, когда Ральф подошел ближе. Обе собаки были очень голодными и без ошейников. Похоже, кто-то завез их в лес и бросил на произвол судьбы, и им пришлось скитаться несколько недель.