Двенадцатая нимфа
Шрифт:
Они тогда так ни до чего и не договорились, и Вальтер, выпроводив гостей, облегчённо вдохнул.
— Как они мне надоели, — прошептал он тогда.
В самом деле: ему не о чем было особо беспокоиться. У него было всё в порядке с рынком сбыта добытых сокровищ, и хотелось только жить спокойно, заниматься любимыми делами и не думать ни о чём слишком трудном для сознания.
Для этих целей он и принял над собою покровительство Мецената.
Глава пятая, в которой рассказывается о господине Меценате и его свойствах
Меценат был одним из самых богатых людей на планете
Меценат при всём своём колоссальном богатстве и большой известности во многом оставался таинственным персонажем современной истории. Общественность мало, что знала о его семье — о его жене, о его потомстве. Известно было только, что у него трое сыновей, девятеро внуков и двадцать семь правнуков, которые почти все страдали различными недугами по причине того, что их отцы все до одного были алкоголиками или наркоманами. Странным образом род Мецената приходил в упадок. Самым умным и самым здоровым был он; его дети были намного хуже — в том числе и в нравственном отношении; внуки ещё хуже (это было отребье), а правнуки почти не оставляли никаких сомнений в том, что его род прекращает своё существование именно на них.
Меценат был очень стар, и многих интересовал вопрос о том, кому же все его богатства достанутся после его смерти. Это волновало не только дотошных репортёров, но и простых людей, работавших на него: а что, если после смерти главного хозяина это всё будет пущено по ветру? Что, если заводы и фабрики закроются и люди останутся без работы? Как поведут себя новые наследники, о самом существовании которых было мало, что известно? Личность Мецената обладала одним свойством — это была такая громада, что рядом с нею всё остальное казалось маленьким и незаметным.
Почему Меценат выбрал местом своего обитания Дымные острова, отстоящие от континента на тысячу километров, это было тоже понятно не до конца. Известно было только то, что он терпеть не мог огромных городов и общепринятых курортных мест. Это было совершенно нетипично для людей его круга, и в этом смысле он был среди них единственным и неповторимым. Он любил дикую природу и относительное уединение. Таких мест было много и на континенте. Но так уж получилось, что Дымные острова с их относительно мягким климатом и безлюдными горными долинами — это и было тем самым, что его больше всего на свете прельщало.
Меценат был уже очень стар, часто думал о смерти и о своей посмертной славе, и ему казалось, что именно здесь переход от жизни к смерти и вечной славе среди людей планеты будет особенно удачным и безболезненным. Огромные вершины потухших и действующих вулканов вздымались над облаками; на дне глубоких ущелий грохотали горные реки; со страшным рёвом со скал обрушивались водопады; дремучие тёмные леса и высокогорные озёра словно бы охраняли тайны, спрятанные в них… Всё это выглядело и устрашающе, и величественно. Далеко не все люди на свете были такими уж пламенными почитателями здешних красот. Но Меценату здесь очень нравилось. Так же точно, впрочем, как и нашему герою — Вальтеру…
Больше всего на свете Меценат любил золото, платину, сплав иридия с платиною и, как следствие, все те блага, которые вытекают из обладания большим количеством этих драгоценных металлов. Он и посмертную славу хотел себе купить за эти же металлы. Но мы сейчас на этой теме останавливаться не будем — ещё успеем к ней вернуться. И не раз.
А боялся он больше всего на свете снайперов, поэтому его огромный кабинет (скорее — величественный зал) был лишён окон. Огромные экраны во всю стену показывали ему то, что происходило во внешнем мире. Но за экранами были толстые железобетонные стены, способные выдержать удар артиллерийского снаряда крупного калибра. Ему говорили, что существуют особые пуленепробиваемые стёкла, что оконный стеклопакет может быть сделан из нескольких таких слоёв, но он остался непреклонен: толстые стены и ничего больше.
Хочешь дышать свежим воздухом, нюхать запахи цветов и хвойных деревьев — вот тебе специальные кондиционеры, которые тебя всем этим обеспечат.
Хочешь смотреть за происходящим снаружи, любоваться пейзажами (вовсе не обязательно теми, что рядом с твоим домом) — вот тебе экраны.
А хочешь слушать, как шумит океанский прибой, как щебечут птички, как шелестят листья деревьев и о чём говорят люди, — вот тебе нужная аппаратура ещё и для этих целей.
Включай то, что тебе надо на пульте и пользуйся, а не надо — выключай.
Вальтер никогда не видел собственными глазами, как оборудованы его спальня или столовая, но не сомневался в том, что и там — то же самое.
На открытый воздух или на улицы города Меценат выходил очень редко, и каждый такой его выход приравнивался к невероятному событию и освещался в средствах массовой информации как сенсация.
Глава шестая. Выяснение отношений
На следующий день Вальтер явился на приём к Меценату. Охрана знала его в лицо и пропускала без предъявления документов, без досмотра и даже без вопросов.
Вальтеру завидовали. Считалось, что это честь, доступная лишь редчайшим счастливцам. Этой чести домогались многие. Люди приезжали из далёких стран и умоляли пресс-секретаря Мецената об аудиенции. Считалось, что Меценат — покровитель искусств и молодых дарований. Это мнение не было лишено оснований, ибо Меценат выплачивал стипендии особо талантливым студентам, выдавал денежные премии за научные открытия, финансировал музеи, университеты, библиотеки, больницы. Было, правда, и такое мнение: вся его благотворительность — грошовая, она несопоставима с его гигантскими доходами. Зато она же приносит ему реальную прибыль и делает его ещё богаче. Во-первых, она облегчает ему тяжкое бремя налогов; во-вторых, благотворительность создаёт ему привлекательный образ, после чего именно с ним заключают выгодные для него сделки… Но — немногие думали так. Большинство считало его благодетелем.
Вот по этой-то причине попасть на приём к Меценату было очень трудно. Известно было, однако, что он принимал иногда людей безо всякого повода — по каким-то необъяснимым причинам. Это подстёгивало многих визитёров, некоторые из которых дожидались своей очереди по нескольку месяцев. Обычным было и такое явление: по какой-то непонятной причине, Меценат, продержав человека в напряжении полгода, подавая ему надежду на приём, вдруг категорически заявлял (через свою охрану, не сам же!), что он этого человека не примет никогда в жизни. Никаких объяснений при этом не давалось. Потрясённый и морально раздавленный человек убирался восвояси — иногда за многие тысячи километров от Дымных островов. Странным образом, такие поступки Мецената только прибавляли ему популярности. Некоторые люди считали его прорицателем, святым, ну а святому можно простить всё — у него ведь особый взгляд на вещи, не такой, как у простых смертных людей.