Двенадцатая реинкарнация. Трилогия
Шрифт:
Продаю понемногу усилители с колонками. Юре с Николаем от этих сделок прилично денег перепадает. Я тоже нормально зарабатываю. Три усилителя отправил в Москву, навожу каналы с одним крупным дельцом, занимающимся аппаратурой. Если всё удачно получится, то они уйдут в расчёт за ударную установку Амати, а то старенькая Трова у нас совсем разваливается.
За девятьсот рублей продал Иолану с Регентом-30. Себе поставил ламповый усилок и колонку на четыре двенадцатидюймовых динамика РФТ, от Регента-60. Ищу «свой» звук. Гитарист группы Queen Брайан Мэй у меня в качестве путеводного факела.
Молодёжь не знает,
В мир моды просто так не влезть. Слишком узкий и закрытый социум там образован. Придётся идти другим путём. Для сцены заказали себе в ателье спортивные пиджаки из льна, чем-то напоминающие блейзер. Я себе сразу два пошил — серый и чёрный. Они у нашего ансамбля различаются по цвету и немного разнятся в деталях. Общим выступает тонкий белый джемпер из хлопка с неглубоким треугольным вырезом. Вниз надеваем или джинсы с кроссовками, или легкие летние брюки с нарядными ботинками на невысоком каблуке.
Я же теперь жених, вот и познакомился с продавщицами из салона новобрачных. Есть у нас на Луначарского такой магазин, где можно отхватить иногда очень неплохие вещи. Поэтому коллекция югославской обуви оказалась под пристальным вниманием наших музыкантов, а девочки из магазина были задарены наборами шоколадных конфет и шампанским. С джинсами всё тоже не так сложно. Те тёмные личности, которые частенько таскаются к нашим парням с импортными грампластинками в портфелях, попутно прифарцовывают и импортным шмотом. Так что мы все немного приоделись и попутно с выступлениями демонстрируем свой взгляд на молодёжную моду. Довольно успешно, кстати. Люди к нам на танцы стали одеваться заметно приличнее теперь, чем в первые дни. Весьма возможно, что этому поспособствовало одно маленькое происшествие.
— Паха, открой, свои, — услышал я однажды перед танцами голос за дверью, после весьма тактичного стука. Подошёл, открываю, стоят двое парней. Гопяка узнал не сразу. Короткая стрижка, почти под «ноль» и вполне приличная одежда.
— Это тебя в ментовке обкорнали? — ухмыльнулся я, глядя на его новую причёску. Почему-то именно такая мысль первой пришла в голову.
— Не, я в армию ухожу. Вот друга привёл познакомиться. Это Монс, то есть Юра, — он кивнул на своего сопровождающего. Высокий парень, лет семнадцати, с широким и глубоким шрамом на всю щеку.
Теперь и с причёской Гопяка понятно. Оказывается, он сам заранее побеспокоился о стрижке в парикмахерской, чтобы не попасть в лапы армейского цирюльника и не щеголять потом ссадинами и «антеннами» на подстриженной голове, как все призывники.
— Тоже песни пишет? — не совсем понял я причину знакомства.
— Он за меня остаётся. Короче, тут такое дело. Встречались мы с парковскими,
Так что теперь у нас на танцах мир, дружба, жвачка. Понятно, что совсем без конфликтов не обходиться, но такого как раньше, чтобы драка шобла на шоблу, уже не бывает.
— Да не сделать нам столько! Ты понимаешь, не сде-лать! Я тебе где сборщиков найду? — Силантьев разоряется так, что уже любопытные к нему из цеха заглядывают в приоткрытую дверь.
— Кузьмич, не ори. Найду я сборщиков. Сколько надо будет, столько и найду, но ты мне поможешь, — успокаиваю я начальника цеха, ухмыляясь. Мне его спектакль до лампочки, так что не фиг меня «на горло» брать.
— Чем я помогу?
— А вот так же орать на меня будешь у директора, или у его зама. Лучше давай вместе прикинем, кого нам к этому делу припрячь, чтобы с интернатом договаривался, — я искренне веселюсь, глядя на постепенно спадающую расцветку багрового лица Силантьева.
Дефицит «джеков», пальчиковых штекеров для эстрадной аппаратуры, я ощутил на себе, как только кончились мои личные запасы. Купить их просто негде. Нет ни в магазинах, ни на базаре. Подсчитал, сколько только в нашем ансамбле таких штекеров надо. Ужас. Тридцать восемь штук. С разобранным «джеком» примчался к заму по производству. Прикинули с ним загрузку токарных полуавтоматов. Тысяч двенадцать-пятнадцать в месяц спокойно можем делать. Попёрся в экспериментальный цех. Раз уж так сложилось, что они застрельщики всей новой продукции, то с ними и буду решать, как из отдельных деталюшек собрать готовый штекер. Идея с интернатом возникла экспромтом, когда я увидел, как своими прокуренными пальцами Кузьмич пытается ухватить мелкие детали. Неуклюже у него выходит, а вот школьникам с их пальчиками самоё то. Взглянув на часы, сам собираю штекер. Почти три минуты вышло.
— Пять копеек за сборку? — спрашиваю я совета у Кузьмича. Тот тоже засёк время, что-то считает про себя.
— Интернат наверняка у них половину заберёт, — вздохнув, подсказывает он.
— Тогда ориентируем наше руководство на восемь копеек, — предлагаю я.
— Много. Это же сколько они в час будут зарабатывать? — машинально тянется он к пачке с папиросами, которую я так же невзначай отодвигаю от него на недосягаемое расстояние.
— Кузьмич, ты на детях три копейки решил сэкономить?! — чувствую, что теперь уже у меня морда лица начинает наливаться кровью.
— Да я что, пусть начальство решает, — Силантьев делает неожиданный рывок и отвоёвывает свои папиросы, — Сейчас к расчётчикам зайду, пусть расценку подтвердят, а потом можно профкомовца с парторгом в интернат отправить. Только на это указание директора нужно получить, — вздымает он вверх указательный палец.
Успокаивающе машу рукой и спешно ретируюсь, подгоняемый клубом дыма от первой, самой сладкой затяжки. В следующий раз возьму в заводском бомбоубежище сумку с противогазом, а то ишь ты, наловчился он меня из своего кабинета выкуривать.