Дверь обратно
Шрифт:
— Вот только у крылат оно небесно-голубым подсвечивается, а у бедолат — огненно-красным.
— Едрит, а это еще кто?
— Они сестры — крылаты и бедолаты. Просто, если крылаты несут свет, радость, гармонию и волшебную силу, то бедолаты это все забирают.
— А отличаются они только цветом дерева?
— А вот этого я не знаю. Никто из смертных никогда не встречал бедолат лично, а боги молчат на этот счет…
— И кто я, сказать сейчас невозможно?
Атей молча
— Вот только охранители пропадают…
— Может, мне тогда лучше уйти из города подальше? — От этой перспективы сжалось сердце.
— Нет, уж лучше быть всегда на глазах.
Мы опять помолчали, рассматривая парящие над книгой деревья.
— А кто те существа в яме, с крыльями, и кому они могли помешать?
— Я уже думал об этом… — Атей надолго замолчал. — Может, это белолыбеди — говорят, водились раньше такие на земле русской, а может, и просто охранители — из них много кто крылья пернатые носит… А помешать… могли тем же бедолатам или еще кому…
Твою ж мать! Опять эти бедолаты! В голове зашевелились неприятные мысли. А вдруг я и впрямь одна из них? Вдруг я уничтожаю кого-нибудь, даже не замечая этого? А может, я что-то типа маньяка с раздвоением психики? И творю всякие мерзости, пока мое сознание спит?
— Ты это… Шла бы ты, Стеша, спать, а то завтра учеба.
Учеба, и правда, я ж забыла совсем про такое, пока в лесу жила!
— У меня напитка вашего больше нет.
— Да на кой он тебе сейчас-то? Из тебя волшба прет, аж искры летят!
— Да? — Я недоверчиво посмотрела на свои ладони — ничего такого в них заметно не было.
Атей, посмотрев на мои манипуляции с конечностями, взял в руки посох и поднес ко мне. Из кристалла тут же стал бить ворох искр, весьма напоминающий бенгальский огонь.
— Ну вот! Какой тебе еще напиток? Чтоб ты разнесла здесь все во славу Рода?
Я, быстро попрощавшись, направилась в сторону «лифта». Да-а… не так я представляла себе волшебную силу! Вот, что была она, что нет — ровным счетом ничего не поменялось!
На крыльце моего домика сидел Анебос. Увидев меня, он присвистнул:
— Да ты, мать, оказывается, красавица у нас!
Я смущенно улыбнулась, чувствуя, как лицо заливает дурацкая краснота. Пожав плечами, пристроилась рядом.
— Как же это я раньше не замечал? — не успокаивался псеглавец.
— А тебе и сейчас лучше не замечать, — буркнула я, — а то Свикса враз тебе усы-то выдерет!
— Это не усы, — паразит кровожадно облизнулся, — это вибриссы.
Я задрала брови, всем видом показывая, что хрен редьки не слаще. Возле дома валялись «потешки».
— Со Славиком играл? — кивнула я на них.
—
— Так поесть-то хоть успел? — Я почувствовала себя неловко за то, что свалила (нахально, без спроса!) на кого-то заботы о ребенке.
— Вместе и поели. Он как будто год голодом сидел. Как его от обжорства не порвало — не знаю.
— Анебос, а вот как ты чувствуешь в себе наличие способностей к волшбе?
— Да никак не чувствую — есть и есть. Ты же не чувствуешь, как кровь в тебе течет?
Тут, осененная внезапной идеей, я сорвалась в дом. Саквояж валялся на моей стороне кровати и громко храпел.
— Савва Юльевич! — потрясла я его. Реакции — ноль, только храп усилился, переходя в какие-то особенно громкие и виртуозные рулады. Я потрясла опять — с тем же результатом. Тогда я взяла и переставила кожгалантерейного негодяя на лавку. Вот это на него сразу подействовало! Маленький оранжевый глаз открылся и злобно уставился на меня. Не дожидаясь хамских выпадов, я попросила шапку-невидимку.
Бурча себе под нос что-то нелестное касаемо моей бесстыжей личности, саквояж выдал мне требуемое и, тут же перелетев, устроился на старом месте. В ту же минуту он захрапел, как трое здоровых пьяных мужиков. Я же с шапкой-невидимкой в руках выскочила обратно на крыльцо.
— Надевай!
— Так вроде это уже было? — И Анебос лениво развалился на ступеньках.
— Надевай, — пришлось дернуть его за край рубахи.
Псеглавец нехотя взял шапку и прицепил ее между ушей.
Вы собаку в шапке видели? А теперь представьте это животное со свирепо оскаленными зубами, скошенными к переносице глазами и свисающим сбоку языком. Я покатилась от хохота, рискуя перебудить всю поляну. Вид собачьей морды тут же изменился. Мастер мимических пародий быстро сорвал шапку с торчащих ушей и уставился на меня.
— Ты видела?
Я кивнула, утирая выступившие слезы. Псеглавец молча сунул мне в руки шапку и ушел, забыв даже попрощаться. Странный все-таки народ, эти зверолюди!
Я вернулась в дом и, не обращая внимания на завывания саквояжа, растянулась на кровати. Какое же все-таки наслаждение! Перина мягко приняла меня в свои объятия. За последние недели я привыкла спать лисой на полу, постоянно прислушиваясь и вздрагивая. А тут такое буржуйство — подушка, одеяло, теплынь! Небесные колокольца тихонько набрякивают что-то умиротворяющее. И не надо никуда бежать, сворачивая головы невинным зверушкам.
— Савва Юльевич, — позвала я негромко, боясь разбудить спящего рядом Славика.