Дверь обратно
Шрифт:
— Ну что ж ты орешь-то так? — Сильные руки оторвали меня от подушки и, посадив, приобняли за плечи. — Эка невидаль — глаза красные, ты свой-то видел когда?
Я сквозь полуприкрытые веки наблюдала, как Савва Юльевич подлетел к зеркалу и, приоткрыв рот, в ужасе отшатнулся. Неужели и правда никогда своего отражения не видел? После этого он, нахохлившись, уселся на лавку и наконец-то замолчал.
Спина раззуделась еще больше, и я незаметно почесала ее о бок Анебоса. Вернее, это я подумала, что не заметно, а псеглавец вдруг вздрогнул и отпрянул от
— Спина просто очень чешется, — решила я объяснить ситуацию.
Анебос повернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза, оттягивая веки, как заправский врач. Потом положил ладони на спину и тут же быстро отдернул их.
— Да у тебя спина горячая, как сковородка, — недоуменно рассматривая руки, сказал он, — наверно, лучше будет Атея позвать.
Вот только волхва мне в данную минуту и не хватало!
— Сейчас! Из-за простого обморока занятого человека тревожить.
— А спина?
Я махнула рукой, приняв максимально независимый вид, мол, подумаешь, раскаленная спина, в моем роду и похлеще спины водились.
— Да и потом, не обморок это был, — подумав, произнес вдруг Анебос, — уж что-что, а обмороки я различать умею.
— Ну а что тогда?
— Не знаю, — он задумчиво почесал за ухом, отчего стал еще больше напоминать большого пса, — у тебя душа пропадала куда-то…
В каких именно случаях души отлетают, я знаю…
— Ты пытаешься мне сейчас сказать, что я умирала? — Чудовищность предположения меня даже не напугала.
— Да нет, что ты, просто душа отделялась от тела по своим каким-то делам.
Вот так! Дожила! У моей души появились свои собственные дела, о которых я даже не догадываюсь. Но я была сейчас так измотана, что устраивать расспросы о том, с каких это пор в Гиперборее души взяли моду шлындать незнамо где, я не стала. Вместо этого я попытаясь всем видом продемонстрировать, что, конечно, дико рада присутствию друга, но сейчас мне просто необходимо поспать, и выставила псеглавца за порог. Убедившись окончательно, что он точно ушел и больше не вернется, я поспешила в ванную. Сдернув с себя сарафан и нижнюю рубашку, я повернулась к зеркалу спиной.
Мама дороХая! Шрамы увеличились в размерах и налились бордово-красным цветом. Я потрогала их пальцем и тут же отдернула. Анебос был прав, это было то же самое, что и касаться раскаленной спирали электрического обогревателя. Удивительно даже, что одежда на мне до сих пор не загорелась. Я удрученно уставилась в зеркало. Значит, все-таки красное дерево… Потом, вздохнув, я внимательно рассмотрела лицо. Мой вид точно было никак не назвать цветущим. Губы припухли еще больше и как будто слегка обуглились по краям, щеки ввалились, а глаза и правда пламенели утренней зарей.
Я пыталась вспомнить слово, которым Атей называл существ с красным деревом на спине… Что-то созвучное с крылатой… Точно! Бедолата! Отталкивающее мерзкое монстрообразное создание, забирающее свет, радость, гармонию и волшебную силу у людей. Чувствуя себя глубоко несчастной, я вышла, села на крыльцо и впервые подумала о сигарете.
— У тебя сигарет, часом, не сыщется? — не надеясь на положительный ответ, все же спросила я.
— Чего? — Морда у кожгалантереи вытянулась.
— Ну или папирос каких… Может, Прохор Иваныч курил?
— Еще чего! Не подобает приличной барышне цигарки мусолить. — Он нацепил на себя такую маску великомученика, мол, хоть на ремни кожаные полосуйте — не дам, что я и настаивать не стала.
Саквояж же, помявшись минут пять, выдал мне жестяную коробочку с надписью «монпансье». Так, стараясь ни о чем не думать, я и провела время до утра, разглядывая вечнозакатное ночное небо подземелья и лениво катая во рту маленькие разноцветные леденцы.
К утру спина перестала зудеть, и я засобиралась на учебу. Но многомудрый волхв имел на это свое особое мнение, так как, не успела я выпить чашечку кофе, как он уже маячил у выхода длинной бородой и новым посохом. Сдав малыша Чадолюбе, я побрела к наставнику.
Пока мы шли к нему в избушку, я твердо решила о дереве на спине ничего не говорить. На кой мне лишние осложнения в жизни? Ведь, кто их знает, как они поступают с опасными существами, пусть и давно исчезнувшими и малоизученными? И так это я настроилась было запираться до конца, что когда Атей спросил, не ходила ли я куда вчера, то тут же быстро сказала, что нет. Когда смысл вопроса все же до меня дошел, я даже рот раскрыла, чтобы рассказать про бестиарий, но в последний момент передумала — вызывать лишние подозрения частой сменой показаний мне точно ни к чему. Хотя с другой стороны — что же здесь такого? Ну была и была… Короче, пока я раздумывала, говорить про вечерний поход или нет, момент был упущен.
Сегодня Атей потащил меня в избушку, где, впрочем, обошлось без лишних спецэффектов — никаких огненных змей и коконов не было. Он просто усадил меня на лавку, а сам устроился напротив.
— Это хорошо, что ты никуда не ходила! — сказал он, отрезая мне сразу путь к признанию. — Вчера на Приморской улице опять охранителей недосчитались.
Я угрюмо молчала. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Приморская улица, скорее всего, у моря и находится. А там-то мы вчера и ошивались.
— Сегодня вечером все волхователи собираются на Перуньей Горе, будем к богам за помощью обращаться. Видимо, ворог запрятался так, что без божественной силы нам его не сыскать вовек. Сколько ни высматривал я его разными методами — черно предсказательное око!
— А мне-то вы это зачем рассказываете? Меня ведь на эту вашу гору не приглашают?
Смертная тоска сидела в сердце. Теперь понятно, куда моя душа вчера моталась! Подзакусить свежеприготовленными домовыми возжелала!