Дверь с той стороны
Шрифт:
Увидев путешественника, Рудик, кажется, удивился и несколько мгновений колебался, не указать ли гостю на дверь. Но чувство гостеприимства одержало верх, и инженер, стоически справившись с удивлением, указал Нареву на стул и достал чистый стакан.
– Сейчас, – сказал Рудик, – я вам заварю свеженького.
Они пили чай долго и серьезно, словно занимались тонкой работой. Разговаривать за чаем было удобно: в нужный момент можно было помедлить с ответом, отпив глоток и долго смакуя чай; это Нарев знал давно.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем он сказал:
– Что-то вы редко показываетесь наверху.
Рудик отпил, выдохнул воздух и пояснил:
– Хозяйство большое. – Он обвел рукой пост, подразумевая все, что находилось в сферическом объеме энергодвигательного корпуса. – Дел хватает. Одно, другое… Наливайте, будьте любезны.
Нарев налил. Чай был ароматный и почти черный, пить его полагалось без сахара, чтобы не портить вкус.
– Ну, у вас, думается мне, все в полном порядке.
– M-м, – промычал Рудик, поднося стакан к губам.
– Только вот батареи, – продолжал Нарев.
Рудик помедлил, потом отпил и поставил стакан.
– Да, батареи, – сказал он и умолк.
Нарев подождал, потом отхлебнул чай и тоже поставил стакан.
– Вот именно, батареи. Что вы о них скажете?
Рудик подумал, медленно, обеими руками поворачивая стакан на столе.
– Все, что мог, я доложил капитану, – наконец ответил он. – Степень риска неоправданно высока. Мы пойдем на него, если Карачаров добьется успеха. Только в этом случае.
– Ага, – проговорил Нарев. – Резонно. Только можно подумать, что вы не очень-то спешите на Землю.
Рудик взвесил стакан на ладони, но пить не стал.
– Что – Земля, – сказал он неспешно. – Земля – слово. А слово есть символ. Я сам и не с Земли. Только учился там. В наши края меня давно уже не заносило: летишь не куда хочешь, а куда пошлют. Я давно летаю. Это третий корабль. Не люблю прыгать с места на место. Я долетывал корабли, пока они не протирали борта о пространство. Я домосед вообще-то.
Нарев невольно усмехнулся: слово «домосед» в применении к человеку, половину своей жизни проведшему в пространстве преодолевавшему расстояния в сотни и тысячи парсеков, было не очень уместно. Рудик кивнул.
– Да нет, – сказал он, – так оно и есть. На Земле ведь бывают домоседы? А орбитальная скорость Земли – тридцать в секунду, скорость Солнца по отношению к центру Галактики – двести семьдесят. Но дом летит, а человек сидит дома – значит он домосед. Так?
– Так, – согласился Нарев.
– Каждый воспринимает жизнь по-своему. Давайте-ка, я вам еще заварю. Давно заметил: от чая проясняется мышление.
– Инженер, – сказал Нарев. – Позвольте вопрос.
– А вы не в строю, и я не командор. Давайте. Только скажу сразу и честно: если вы опять о батареях, то ничего нового от меня не услышите.
– Я о другом. Вы летаете лет этак двадцать пять, не ошибаюсь?
– Двадцать шестой пошел в прошлом месяце.
– Значит… на Земле вас ожидала комиссия?
Инженер долго не отнимал стакана от губ. Нарев воспользовался этим.
– Медицинская, а потом и кадровая, не так ли? Двадцать пять, насколько я понимаю – крайний предел…
Рудик залпом допил и поставил стакан на стол, стукнув донышком; устремленный на гостя взгляд его был хмур.
– Значит, – сказал он, – вы считаете, я не стараюсь наладить батареи потому, что не хочу вернуться на Землю? Не будь вы пассажиром, поговорил бы я с вами на кулаках… Как вам могло прийти в голову, что хоть кто-то из экипажа станет думать о себе, когда речь идет о спасении людей!
– С радостью прошу извинения. Но ведь спасение не обязательно должно зависеть от Карачарова!
– Откуда бы оно ни пришло, – сердито сказал Рудик, – вы можете быть уверены: если будет хоть какая-то возможность, вас доставят по назначению.
– Приятно слышать, – сказал Нарев.
– На том стоим.
– Хорошо. Весьма благодарен за интересный разговор.
– Заходите, – вежливо пригласил Рудик.
– Не премину.
– И все-таки получше помогайте физику. Других возможностей никто из нас пока не видит.
Нарев тоже не видел; но был уверен в том, что, если понадобится, он сумеет – если не найти такую возможность, то, на худой конец, ее выдумать.
– Здравствуйте, Зоя, – сказал физик неожиданно робко.
Он подстерег ее около госпитальной каюты, где по-прежнему лежал Карский. Заходить к ней домой он не хотел: заметили бы другие, и вовсе некстати.
– Здравствуйте, доктор. Плохо себя чувствуете? – Зоя была явно встревожена.
– По-моему, да.
– Идемте.
В каюте врача она усадила Карачарова на стул.
– Рассказывайте. Ощущаете усталость? Головные боли? Приборы показывают норму, но бывает…
– Физически я, по-моему, здоров…
– Надеюсь. Но обследование не помешает. Минутку…
Физик покачал головой.
– Погодите, Зоя. Не хочу, чтобы меня пичкали лекарствами и разглядывали на просвет. Это мне не нужно. Мне нужны вы.
– Не понимаю, – сказала она, нахмурившись.
– Бросьте. Или вам нужно, чтобы я выполнил весь ритуал? Погодите, выслушайте. Я еще час назад не понимал, в чем дело. Потом сообразил: без вас у меня ничего не получится.