Дверь в никуда
Шрифт:
– Посмотри на меня, Энни!
Она резко вскинула голову. Да, конечно, он ожидал большего. Он ждал от нее решимости и решимости, а не демонстрации ее лояльности по отношению к Мартину. Но кроме этого, Энни ничего не могла предложить Стиву.
– Именно так ты и думаешь? Это действительно то, чего ты хочешь?
– А его лицо, оказывается, может выглядеть очень холодно и отчужденно, – подумала Энни. Она кивнула, чувствуя, что ее шея стала непослушной, тяжелой, негнущейся. И в ту же секунду на лице Стива появилось выражение разочарования. «Ну
– Наверное это сожаление, – продолжала думать Энни. Теперь она, пожалуй, могла бы даже улыбнуться перед лицом этой новой потери – неизбежной разлуки со Стивом.
– Ну и что тогда? – спокойно спросил он.
– Мы можем по-прежнему видеться здесь, разговаривать… – она запнулась, увидев всю иллюзорность сказанного. – Как друзья… Почему бы и нет. Ведь мы друзья?
Его рука прикоснулась к ее запястью. Он легонько пожал руку Энни.
– Ну о чем же мы будем говорить «как друзья»? О скачках! – он кивнул в сторону телевизора. – А может о вязании Сильвии? Главное, чтобы это не слишком напоминало о доме, иначе мы опять забредем на опасную дорожку.
Энни услышала горечь в его голосе. «Он не любит, когда ему отказывают, – подумала она. – Не привык к этому». Но даже после появления этой мысли Энни узнала, что поступает со Стивом несправедливо. Как он, она тоже чувствовала горечь утраты того, что их объединяло. Она посмотрела мимо него… Какая уродливая комната! Надо скорее ехать домой – это самое главное! Здесь все нереальное – это ненастоящий мир. Может быть дома прекратятся и сны. Возможно, там, в реальном мире, в ее обычной жизни, исчезнет и это двойственное ощущение Счастья и беды, которое дал ей Стив.
Энни заставила себя беззаботно ответить:
– Можно разговаривать о разных пустяках. Как раньше, правда?
Господи, какая же она предательница! Энни вспомнила о Мэттью. Мэттью давно в прошлом… Вновь у нее появилась возможность выбора, и вновь она не осмелилась сделать его.
Стив убрал свои пальцы с ее запястья, выпрямился в своем кресле. Нервы его были напряжены – его внешнее спокойствие давалось ему нелегко. И тем не менее, он сказал, ничем не выдавая охватившего его волнения:
– Спасибо тебе, Энни, за то, что ты мне сказала все это. Раз уж ты так считаешь…
– НЕТ! – мысленно закричала Энни. – ЭТО Я ДОЛЖНА ТАК СЧИТАТЬ!
– Посмотрим? – Стив кивнул в сторону телевизора. – Сегодня идет «Двойная гарантия».
– Никогда не видела. Мартин, тот бы все знал об этом фильме. И кто оператор, и кто режиссер. Он отчаянный киноман, не то, что я.
– Ну вот и посмотришь. Передвинуть кресло? – Ее в который раз поразило, насколько хорошо они со Стивом понимают друг друга. Они не ходили вместе в театр, он не приглашал ее в ресторан, да они даже ни разу не видели друг друга в нормальной одежде.
Впрочем, все это и неважно – теперь Энни это понимала. Возможно «в своей жизни» с Мартином она слишком большое значение придавала таким мелочам. А на самом деле имело значение только то, что они были со Стивом там, в развалинах, и вместе прожили тот кошмарный день.
Теперь Энни знала ответ, даже не сомневаясь в нем. Этого достаточно. Они вдвоем встали, помогая друг другу, передвинули кресла поближе к экрану и сели позади Фрэнка и других соседей по палате.
Она смотрела на экран телевизора, но совсем не видела, что там происходит.
Неужели этого достаточно, чтобы полюбить.
Энни хотела повернуться к Стиву, чтобы сказать ему: «Подожди, не торопи меня…» Но что-то остановило ее. А он подождал, пока она устроится поудобнее, а затем неуклюже опустился в свое кресло рядом с ней. Он был совсем близко, можно было даже дотронуться до него локтем, но она сидела неподвижно, словно застыв от холода, который внезапно окутал ее. Спустя несколько минут Стив повернулся к ней. Казалось, что его огорчение от их размолвки исчезло, он снова улыбался.
– А вот еще можно вместе смотреть телевизор, что в этом худого, правда?
– Не знаю… – прошептала Энни, и подумала: – Он ясно увидел разницу между тем, что я сказала и тем, что думаю и чувствую.
Усилием воли она заставила себя сидеть спокойно, и они принялись следить за происходящим на телеэкране, делая вид, что страшно увлечены сюжетом. А потом, когда фильм кончился, они встали и разошлись по своим палатам.
Этот день стал прообразом их отношений в стенах больницы.
Энни быстро выздоравливала. Доктора и сиделки стали называть ее чудо-женщиной и притворщицей, беззлобно подшучивая над скоростью, с которой она поправлялась. Теперь Энни и сама замечала с каждым днем перемены к лучшему в своем состоянии.
Однажды она поднялась наверх в реанимацию, чтобы навестить Брендона. Когда тот увидел ее, то сначала обошел вокруг, поджав губы и изумленно покачивая головой, а потом даже изумленно присвистнул:
– Вот это да! Совсем неплохо! Ты знаешь, раньше я бы не заключал пари по поводу твоего исцеления. Побоялся проиграть через день-другой.
Энни засмеялась:
– Можешь смело спорить сейчас. Я себя отлично чувствую.
– Ну да? А как твой очаровательный друг?
– Стив в порядке. Он слишком нетерпелив, правда?
Брендон вздохнул.
– Вот счастливчик! Некоторым, милочка, ужасно везет. Возьмем меня для примера. Случись мне в тот день оказаться в том супермаркете, меня бы непременно завалило по соседству с какой-нибудь противной старушонкой.
– Но ведь мы же не специально там оказались, – запротестовала улыбаясь Энни.
– Так я же говорю, везет!
Энни старательно выполняла все предписания врача и спала, сколько могла, иногда целыми днями, радуясь, когда удавалось заснуть беспробудно, или содрогаясь от ужаса, когда и вновь посещали кошмары.