Дверь в подвал
Шрифт:
Я прислоняюсь к стене подвала, наблюдая за ней. Я перенес сюда свою койку из верхней комнаты. Я спал на полу, прислушиваясь, не появится ли она по ту сторону двери подвала. В какой-то момент ночью она все же передвигалась по своей комнате. Потому что бумаги, которые были разбросаны по полу, теперь прикреплены к доске, и там, где она пыталась выбежать из комнаты, она прикрепила их к стене полосками от своей повязки.
Поэтому я продолжаю наблюдать за ней, чтобы не пропустить, что она сделает дальше. До этого момента в том переулке я бы без раздумий
Невинные женщины оказываются сопутствующим ущербом.
Это именно та логика, которой придерживаются люди, за которыми я охочусь уже три года.
Это горькая правда, которую трудно принять. Сколько пользы приносит моя месть? Я вершу справедливость, устраняя одну цель, как тут же появляется следующая. Единственный способ спасти и защитить невинные жизни от страданий - это отрубить голову.
Так что же мне делать с Макенной? Оставить ее гнить здесь в муках? Пока сам схвачу голову главного змея? Я уже думал об этом. Долго и упорно. Желая сделать именно это. Но что будет, если я потерплю неудачу? И не вернусь?
Она станет просто еще одним призраком в этом подвале.
– Тебе не нужно в туалет?
– спрашиваю я, не ожидая ответа, но продолжаю пытаться добиться ее реакции.
Два раза в день я вожу ее наверх в ванную комнату. Один раз сегодня уже был. По крайней мере, она проявляет достаточную реакцию, чтобы позаботиться о своих нуждах и привести себя в порядок. Я не уверен, что смогу заботиться о ней, и не хочу проверять это на практике.
Эта мысль заставляет меня сомневаться, смогу ли я на самом деле пройти через все это.
Вместо того чтобы ожесточить меня, она сделала меня слабее.
Я должен отпустить ее. Сейчас самое время. Я могу поместить ее в безопасное место на несколько дней, спрятать подальше. Это даст мне достаточно времени, чтобы сделать то, что нужно, и исчезнуть.
Если я не умру в попытках завершить намеченное.
После этого она будет уже сама по себе. Если она никогда не признает правду, то это ее вина. Я пытался ей показать правильный путь. Как проклятый суп, который я вливаю ей в рот, я кормил ее ответами всю прошлую неделю, просто ожидая, когда правда вспыхнет и осветит эти темные глаза. Ее невосприимчивое состояние не будет иметь значения для людей, которые ее ищут. Как только я уйду, они спустятся вниз, обрубая последние концы.
– Мне нужно понять, - ее голос становится низким и хриплым. Он кажется бесплотным, потому что она не пользовалась им слишком долго. Если я сделаю резкое движение, она снова замкнется в себе.
Я замираю, не двигаясь с места.
– Что тебе нужно понять, Макенна?
– я перестал называть ее Мак. Было бы жестоко называть ее так же, как делал это Хадсон, и я решил не пользоваться этим в своих интересах.
Она не поднимает глаза. Макенна просто лежит, свернувшись калачиком на койке, глядя на свои колени. Ее волосы все еще влажные после душа, и темные пряди закрывают ее лицо, падая на голые ноги. Она натянула на себя мою футболку, прежде чем снова упасть на матрац.
– Спроси меня... обо всем, - говорит она.
– Допроси меня.
Запертая в своем собственном сознании, она обдумывала детали в течение последних двух дней. Все правильно. Психически здоровые люди могли бы назвать это обработкой. Я называю это отрешенностью. Если она столкнется с каким-то конкретным фактом, который не может принять, она просто может соскользнуть обратно.
– Почему детектив Хадсон отвел тебя к оврагу?
– я уже задавал этот вопрос раньше, и тогда ее ответ был честным. Но и выдавал защитную реакцию.
– Меня подставили, - отвечает она.
– Ройс Хадсон привел меня в место, где, как он знал, я ослаблю бдительность и не буду ожидать...
– она замолкает, и по ее телу пробегает дрожь.
– Туда, где я буду уязвимой. Я была слишком близка к раскрытию участников местной организации секс-торговли, о которой я вела расследование. Это было угрозой для него. Я представляла угрозу. Он был одним из главных игроков - известный, как Сторожевой Пес. Его работа заключалась в том, чтобы защищать...
Я колеблюсь, ожидая, что она продолжит, чтобы установить связь.
– Макенна?
Она надолго закрывает глаза.
– Его работа состояла в том, чтобы защищать этих людей. Не меня.
Я сглатываю комок боли, застрявший в горле. Я не сентиментальный парень. Но видеть, как она обретает смысл в жизни, полной лжи, - это извращенный тип боли. Группа «Файзера» не просто уничтожала девушек - они устраняли всех, с кем вступали в контакт.
До сих пор я не думал о Макенне, как о жертве
Вся эта ярость и бравада, которые наполняли ее... слой за слоем исчезают, когда она открывает правду о себе.
С другой стороны, это может оказаться фарсом. Я не настолько опытен, когда речь заходит о женщинах-заложницах. В отличие от мужчин, на которых я охочусь, это не моя специализация. Аспект, который может навредить мне.
Ее рассуждения вслух могут быть просто проверкой теории. Если она так сильно хочет вернуть свою жизнь, и у нее достаточно доказательств - ее досье, мои исследования, возможно, это будет ей по силам. С останками своего напарника или без них она может запятнать репутацию полицейского. Подобные дела невозможно урегулировать в полицейском кругу. Понимает ли она, какой это риск?
– Почему Джек Келлер убил Милтона Майера?
– спрашиваю я.
Если она уже придумала ответ на этот вопрос, то ее согласие с подвалом будет иметь больше смысла. Здесь она в большей безопасности, чем за пределами этой комнаты.
– Джек Келлер - наемный убийца, - ее глаза встречаются с моими. Впервые за последние сорок восемь часов она по-настоящему видит меня.
– Человек, который контролирует организацию секс-торговли, пытается все подчистить за собой.
Я делаю глубокий вдох в ожидании, пока она выстроит полную логическую цепочку.