Дверь в подвал
Шрифт:
Она нервно потирает руки, глядя вниз, в яму, на охваченное пламенем тело. Слезы наполняют ее глаза, но она с трудом сдерживает их, шмыгая носом.
– Нет никакого тела.
– Ты зашла в тупик, - говорю я.
– Нет тела - нет дела. Ты веришь, что ты единственная, кто может отомстить за своего напарника, и все же…
Ее пристальный взгляд устремляется на меня, и страх вспыхивает за ее гневом.
– Я бы спустила курок, - говорит она.
Я в этом не особо уверен.
– Наверное, все так и было бы, - отвечаю я.
– Тогда.
Я слегка колеблю ее уверенность. Убийство - хладнокровное и вынужденное - требует отпущения грехов.
Она была обижена, напугана и рассержена. Она потеряла не только напарника или любовника. Она потеряла весь свой мир. Карьеру. А как насчет семьи? Но в ту ночь я видел, что у нее больше ничего нет. Она совсем одна в этом большом, злом мире.
Я отхожу в сторону и подтаскиваю тело Майера поближе к яме. У нас впереди еще несколько часов.
– Я просто не могу допустить, чтобы это сошло тебе с рук, - ее голос звучит мягко и уязвимо. Надломлено. Я все понимаю. Она теряет запал.
Ну и ладно. Как только я расскажу ей то, что она до смерти хочет узнать, она вернет его обратно, а потом и еще кое-что. Она станет громоотводом для мести. Я совершу свое последнее убийство, и тогда Макенна избавит меня от моего жалкого существования.
Иногда все просто идет по плану.
Глава 15
Разрушение.
Макенна
Я наблюдаю, как Люк с отстраненностью опустошает бочку. Он раскладывает оставшиеся несгоревшие кости поверх прозрачного пластика. Сейчас я должна была бы почувствовать отвращение или возмущение.
Но какого бы чувства справедливости, разделяющего все на черное и белое, на то, что правильно и неправильно, я ни придерживалась, я потеряла его в ту ночь в овраге. Эти люди - ошибка. Они не должны были появляться на свет. Они просто оказались умнее обычного хищника.
Если бы им предъявили обвинение, они бы внесли залог. Наняли высококлассных адвокатов, чтобы затянуть их расследование. Наверняка на многие годы. До тех пор, пока это перестало бы кого-либо волновать. Они бы отсидели срок в какой-нибудь тюрьме для белых воротничков. А потом их отпустили бы на свободу. И это в случае, если бы они вообще были бы осуждены и наказаны. Если бы их дорогие адвокаты не избавились бы от них полностью с помощью какой-то формальности.
Такие люди, как Майер, за это не платят. У них достаточно средств, чтобы купить себе свободу.
Но это не значит, что Люк поступает правильно. Хотя я уже не знаю, что правильно. И это одна из причин, по которой я не сопротивлялась, сдавая свой значок. Я думаю, он делает то единственное, что в его силах.
Он уничтожает людей, которые причинили боль его сестре, точно так же, как я хочу уничтожить его самого. Всегда кто-то случайно ранен в перекрестном огне. Вы не можете взять правосудие в свои руки, не причинив при этом вреда невиновному человеку. Любые действия имеют последствия. Это то, что я знаю наверняка.
Я могу спокойно смотреть, как он заворачивает в полиэтилен кости Келлера и Майера, потому что я терпелива. Ведь он ведет меня к ответу. Люк считает, что он выше закона, и что он полностью уничтожает любые следы улик.
Всегда что-то остается.
Я смотрю на почерневший ствол. Остался лишь пепел, после того как Люк убрал кости. Но этого достаточно. Владеть прахом Хадсона. Для меня этого было бы достаточно.
– Оставим их здесь, - Истон указывает на место, куда собирается спрятать останки, завернутые в пластик.
Подвал Люка представляет собой лабиринт недостроенных плит и стен, своим ужасающим талантом он создает запутанные переходы, тянущиеся через всё подземное помещение.
Здесь слишком темно, чтобы иметь полный обзор, выдувные стеклянные шары дают достаточно тусклого света, чтобы был виден вход. Дверь в подвал находится справа от меня. Винтовая лестница - слева. И я замираю посередине... с костями и пеплом, запертая со всех сторон.
Меня охватывает тревожное чувство, я теряю спокойствие.
– А где ты хранишь пепел?
Он позвякивает ключами в руке. Он не может снова запереть меня в этой комнате... пока нет.
– Где, Люк?
– требую я.
Он кладет ключи в карман, и я с облегчением вздыхаю.
– Мы еще не закончили.
Он направляется в дальний угол подвала, где на инкрустированных полках лежат несколько его демонических стеклянных осколков. Он берет в руки кувалду. А затем протягивает мне тяжелый инструмент.
Я почти готова рассмеяться. Это просто безумие. Я смотрю на мешок с костями, потом перевожу взгляд на свои забинтованные руки.
– Я не буду ломать кости.
Склонив голову набок, он говорит:
– Представь, что они мои.
В его голосе не было и капли иронии. Он очень серьезен. Я протягиваю руку, и он вкладывает рукоять кувалды в мою ладонь. Инструмент всего лишь в два раза меньше меня. Я поднимаю его, и задача кажется почти невозможной, будто если я сделаю это, то уничтожу часть себя.
– Она слишком тяжелая, - я бросаю молот на плиты.
Люк двигается позади меня, и я чувствую, как мои защитные инстинкты активизируются. Плечи напрягаются.
– Почувствуй вот здесь, - говорит он, оборачивая руку вокруг меня, чтобы дотянуться до ручки.
– Используй ее.
Он опускает свою ладонь на мою, и по моей коже бегут мурашки. Он помогает мне поднять инструмент, я чувствую, что он нацелен сделать. Мы опускаем кувалду вниз. Гулкий хруст костей под молотом проходит сквозь брезент, вибрируя по всей рукояти.
Именно так он полностью избавляется от грудной клетки своих врагов, превращая ее в пыль.
Он отступает, когда я снова поднимаю молот.