Дверь в подвал
Шрифт:
Я вставляю ключ в замочную скважину и нажимаю на ручку. Дверь со стоном открывается, и я задерживаю дыхание.
Зрелище, открывшиеся моим глазам, пронзает мою грудь ужасом.
Нет.
Я качаю головой. Нет, нет, нет. Отрицание простреливает мой разум, и я не знаю, произношу ли я это вслух или кричу в голос. Бешеный стук моего сердца заглушает весь остальной шум.
Хадсон привязан к стулу посреди белой комнаты. Его запястья обмотаны колючей проволокой. А ноги заключены в бетонном кубе. Прозрачные трубки тянутся к венам на его руках, то ли для того, чтобы не допустить обезвоживания,
Мой мир снова переворачивается.
На горле Хадсона виднеется грубый шрам в том месте, где был нанесен длинный порез. Грубые беспорядочные швы представляют собой ужасающее зрелище. Словно передо мной чудовище Франкенштейна. Да, настоящее чудовище.
И его глаза, которые я никогда не забуду, смотрят прямо на меня. Он беспомощно открывает рот, но из него вырывается лишь еле слышный шепот.
– Он не может говорить.
Я даже не вздрагиваю при звуке голоса Люка. Ничто не может напугать сильнее, чем открывшееся передо мной зрелище.
– Но он любит стучать своим бетонным блоком, чтобы привлечь внимание, и прекрасно слышит. Ты действительно устроила ему шоу вчера, - говорит он, и я на мгновение закрываю глаза, чувствуя, как отвращение холодной тяжестью оседает в животе.
– Я бы не возражал против выступления на бис.
Люк выхватывает ключи из моей руки, и я думаю о ноже, выглядывающем из заднего кармана.
– Он часто ворчит, - продолжает Люк.
– И производит достаточно много шума, чтобы можно было понять, чего он хочет, но в остальном он абсолютно бесполезен.
Я сглатываю желчь, поднявшуюся к горлу.
– Ты сохранил ему жизнь.
– Я всегда держу их живыми некоторое время. Пока не сдадутся и не назовут имя. Назови мне имя, - он входит в комнату и останавливается прямо за мной. Я чувствую тепло его тела вдоль своей спины.
– Хадсон, безусловно, самый упрямый из всех. Либо он больше боится того, что они сделают с ним, либо он действительно не знает, кто главный.
Из него вырывается судорожный вздох.
– Почему же ты его не убил?
– я хочу отвернуться, но не могу... Хадсон задыхается от боли, не в силах произнести ни слова. Он уже наполовину мертв.
– Когда ты получил ответ, почему просто не убил его?
Это эгоистичный вопрос.
После того как открылась правда о моем напарнике, мне стало легче осознавать, что он мертв. Что он уже заплатил свою цену, и я ничего не могу поделать с этим. Не нужно было принимать никакого решения или пытаться наказать его. Это было больше не мое дело, потому что его не стало. Ведь мне никогда не пришлось бы посмотреть Хадсону в глаза и спросить почему.
– Ты права, - доносится голос Люка.
– Он мне больше не нужен. Ты дала мне ответ в первый же день своего пребывания здесь, Мак, - он выплевывает мое имя, и я не уверена, было ли это сделано с целью оскорбить меня или же Хадсона, используя имя, которым тот называл меня.
– Тогда зачем все это?
– требую я.
– Посмотри на стены, - говорит он.
– Посмотри вокруг себя. Вот, - он срывает закрепленный файл со стены. И я впервые замечаю белые листы, расклеенные по комнате. На них значатся имена. Боже, сколько еще? Сколько он планирует пытать и убивать?
Он протягивает мне папку. На обложке от руки выведено: "Детектив Ройс Хадсон". Я отрицательно качаю головой.
– Нет, - я не могу открыть этот файл. Это же настоящий ящик Пандоры. Если я увижу, что там внутри, меня засосет в ту же беспроглядную дыру, что и Люка.
– Я не хочу этого знать, - отказываю я, пытаясь обойти Люка. Мне нужно уйти. Я была так близка... почти сбежала, и мне просто нужно вернуться. Всего на пять минут назад. Ровно до того момента, когда я открыла дверь.
Люк преграждает мне путь, вырастая передо мной непреодолимой преградой. Он берет меня за руку и заставляет взять папку. Я поднимаю на него пристальный взгляд, безмолвно моля не заставлять меня делать этого.
– Я был соблазнен, - произносит он. Он сглатывает, его кадык с трудом двигается вниз.
– На секунду я подумал о том, что если... что если бы ты была тем прекрасным ангелом со сломанным крылом, посланным, чтобы спасти меня?
– Это звучит безумно.
Он грустно улыбается.
– Я знаю. Я уже понял это. Ты - не ангел. Но ты все еще прекрасно справляешься с тем, чтобы заглушать мою боль, и это заставило меня задуматься, а что если... нас будет достаточно.
Я тянусь к нему, и он позволяет мне положить руку ему на грудь. Его сердце глухо стучит о грудную клетку под моей ладонью. Для меня этого достаточно - знать, что он жив внутри. Это возможно…
Я убираю руку.
Люк поднимает подбородок и смотрит на меня сверху вниз.
– После всей этой тьмы, Макенна, - продолжает он, - нам никогда не будет достаточно друг друга. И ты это прекрасно знаешь.
– Мы можем попробовать... когда все закончится, - но даже когда эти слова слетают с моих губ, я знаю, что это ложь. Я оглядываюсь, пробегая глазами по папкам.
– Но это никогда не закончится, - мой голос дрожит от осознания этого.
– А почему это должно закончиться?
– спрашивает Люк.
– Ты думаешь, что Майер и ее империя - единственные монстры на свете? Их так много... иногда я не могу дышать, зная, что каждые несколько секунд пропадает чья-то дочь, сестра, подруга, и каким мучениям они подвергаются. Это настоящий ад, Макенна. Вот что творится у меня в голове. Чистый гребаный ад. Так что, нет, это никогда не закончится.
Я киваю, закрывая глаза от пламени в его сияющих голубых глазах. Он мой монстр, и я должна принять его. Размыкая веки, я вижу его настоящего, и я знаю, что вокруг нас слишком много непроходимых руин, чтобы когда-нибудь выбраться из этого подвала.
И в этот момент я чувствую прикосновение его руки. Он ласково скользит по моей щеке, приподнимает большим пальцем подбородок и смотрит на меня сверху вниз, с восхищением, мелькнувшим на мгновение, прежде чем скользнуть руками по моим плечам и заставить меня развернуться лицом к Хадсону.