Дверь в полдень
Шрифт:
Пятерых врагов Мстислав положил чисто, наповал. Остальных отроки споро добили мечами, выстрелить не успел никто. Теперь главное сделано, но расслабляться не время, дело надо довести до конца.
Мстислав сменил рожок и побежал, пригнувшись, вдоль опушки к тому месту, где стоят палатки стражей. Сейчас все решает быстрота. Господи, на тебя уповаю…
Удача не отвернулась от Мстислава. Истратив половину второго рожка, он уложил оставшихся стражей. Из живых здесь теперь оставались только он сам дав четверо дружинников. Слава тебе, господи, и спасибо тебе, святой
Мстислав задрал голову к небу и дважды взвыл волком, сообщая товарищам, что дело сделано. И начал деловито обшаривать трупы.
Он уже знал, какой будет добыча. Шестнадцать автоматов, столько же ножей, без малого две тысячи патронов, две большие палатки из отличной непромокаемой мешковины. И по мелочи: еда, книги, принадлежности для письма, хитрые браслеты, показывающие время, да еще два десятка совсем непонятных безделушек. Пригодится все, хотя главное, конечно же — оружие. Пятьдесят автоматов — не шутка, с таким оружием против тысячной рати можно смело выходить. А если расставить автоматчиков во втором ряду броненосной пехоты, такую рать никому не одолеть, главное — чтобы патронов хватило.
Собирая добычу, Мстислав не тратил лишнего времени на поиски, он уже знал, что где лежит. Работа ему предстояла несложная, но долгая и утомительная. За три раза перетащить добро к межвременным вратам. Потом свернуть палатки и по одной перетаскать туда же. К этому времени отроки справятся со своей частью работы и покойников таскать будут все вместе. А потом останется только пошевелить пальцами над волшебными числами и время станет почти настоящим, почти — потому что вернутся воины на тринадцать часов позже, чем ушли. Если вернуться раньше, можно встретить самих себя, а этого Мстислав старался избегать. Как-то неправильно это — смотришь на человека, вроде и другой человек, а вроде и ты. И жесты как у тебя, и разговаривает как ты, только голос у него не такой, какой должен быть, а визгливый и скрипучий. Мстислав знал, отчего так происходит — в одной умной книжке он вычитал, что когда сам говоришь, слышишь себя немного по-другому.
Через полчаса все было закончено. Трупы стражей, присыпанные землей, валялись в недалеком овраге. Если этот завал кто-нибудь когда-нибудь раскопает, он очень удивится, что похороненные здесь мертвецы присутствуют в трех личинах каждый. Подумает небось, что бесовское наваждение.
Федеральный спецназ явился минут через пятнадцать после ухода Елены. Спецназовцев было четверо, одеты они были в камуфляжную броню, делавшую их похожими на полупрозрачных призраков. Забавно было наблюдать, как расплывчатые силуэты продираются, словно лоси, сквозь густой осинник, по привычке стараясь быть незаметными.
Данила громко кашлянул, привлекая к себе внимание. Не хватало еще, чтобы спецназовцы занервничали. Они, как правило, люди спокойные, но береженого бог бережет. Окажется среди них еще одна Елена Прекрасная… не дай бог.
Силуэты приблизились к Даниле вплотную и остановились. В следующую секунду они одновременно отключили камуфляж, очевидно, по команде, переданной по радиоканалу.
Данила
— Суй Бай Цзю, — представился один из китайцев, очевидно, самый главный. — Ты Данила Круглов?
Он говорил на международном языке, в котором слова «ты» и «вы» не различаются. Но Даниле показалось, что спецназовец, задавая вопрос, подразумевал именно «ты», было в его интонации что-то пренебрежительное.
— Да, это я, — ответил Данила. — Принимайте пост.
— Что тут принимать? — пожал плечами Суй Бай Цзю. — Впрочем, покажи-ка мне объект, я должен убедиться, что он в полной сохранности.
— Ну, убедись, — буркнул Данила. — А насчет полной сохранности — четверть часа назад порталом воспользовалась Елена Ненилова, переместилась на 512 лет вперед, до и после перемещения разговаривала по коммуникатору с москомпом.
— Трепло, — тихо произнес китаец, обращаясь непонятно к кому.
Данила обиделся и замолчал. Когда Суй Бай Цзю произнес ритуальную фразу «пост принял», Данила не ответил «пост сдал», он лишь молча кивнул и ушел прочь, не прощаясь и не оглядываясь. Он терпеть не мог, когда к нему относились с пренебрежением. Он понимал, что иногда это выглядит глупо, но не считал нужным что-либо менять.
Первую половину следующего дня Елена провела на морском побережье.
Вначале все шло прекрасно. Елена искупалась в море, понежилась на солнышке, посидела в кафе на открытом воздухе, выцедила через соломинку пару коктейлей, искупалась еще раз, а потом ей захотелось разнообразить свои занятия. Невдалеке две девушки и юноша развлекались, перекидывая друг другу волейбольный мяч. Некоторое время Елена наблюдала за ними и вскоре дождалась подходящего момента — неверно брошенный мяч полетел в ее сторону.
Елена встала из-за столика и перемахнула через невысокие перила, отделяющие кафе от пляжа. Она двигалась плавно и не особенно быстро, но когда мяч был готов удариться о землю, его траектория пересеклась с траекторией Елены, Елена поймала мяч, несильно подбросила в воздух и стукнула по нему ладонью руки.
Со стороны этот удар казался несильным, но так только казалось. Вся хитрость заключалась в волнообразном сокращении мелких мышц кисти, концентрирующих в ладони энергию ци, направленную вглубь мишени. Если так ударить человека по щеке, синяка не будет, а будет сотрясение мозга средней тяжести.
Мяч отлетел метров на двадцать, прямо в руки молодого человека. Тот аж пошатнулся, принимая подачу.
Елена солнечно улыбнулась и спросила:
— Можно с вами поиграть?
Девушки растерянно переглянулись, на их лицах, как и на лице парня, отобразилось искреннее изумление. Елена поняла, что она что-то сделала не так, но отступать было уже поздно, как и выяснять, в чем именно она ошиблась. Она просто стояла с приклеенной к физиономии улыбкой и ждала реакции.
— Я не против, — сказала, наконец, одна из девушек, очень красивая негритянка, хотя и излишне полная.