Дверь в стене
Шрифт:
Так вот дополнительную прочность пришедшему на смену "гегемонизма" двуполярному миру давало то, что Игра, отнюдь не став при этом проще, переместилась в другую плоскость - сверхдержавы перестали нуждаться в коалициях, ни США, ни СССР не были нужны союзники, а были им нужны вассалы. Место коалиций заняли два "военно-политических блока". И это было качественно новое состояние "мира". Если коалиции прошлого представляли собою нечто текучее и их состав легко менялся, то "блоки" двуполярного мира были сложены раз и навсегда.
Победители во Второй Мировой нашли некое состояние равновесия и зафиксировали его.
Именно поэтому мир обрёл состояние не просто стабильности, но "ультра-стабильности" и это понятно, ведь для того, чтобы это состояние нарушить, требовалось, чтобы, например, Франция
"Сценой" противостояния, главной точкой приложения сил, местом, где США и СССР, держа равновесие, наваливались плечом друг на друга, был выбран "полуостров Европа". Наваливаться друг на друга можно было где угодно, но наваливались не где угодно, а наваливались в Европе, а если точнее, то на территории Германии. И линия "навала" делила не только Европу, но ещё и самоё Германию. И наваливались друг на друга США и СССР не так собою, как блоками, а блоки были сложены из самих европейцев. И буде случалась война, то главный поджигатель войн в истории человечества начал бы с того, что зажёг бы свой собственный дом. И хотя члены обоих "военно-политических блоков" называли себя союзниками США и СССР соответственно, всем было ясно, что это всего лишь дань дипломатическому этикету и хорошему тону, так как США и СССР по отношению к западным и восточным европейцам играли роль не союзников, а чего-то вроде заградотрядов, не позволявшим европейцам ни сменить сторону, ни разбежаться, ни объединиться. И выяснилось, что такое положение, при котором США и СССР борются за мир во всём мире, заставляя при этом европейцев держать друг дружку под прицелом, чрезвычайно благотворно как для дела мира, так и для человечества, совершившего после Второй Мировой невиданный в истории рывок.
Казалось бы - живи и живи. Борись за мир во всём мире, корми голодающих в Африке, созывай Генеральную Ассамблею и хочешь - произноси там красивые речи, а хочешь - стучи башмаком, летай в космос, вводи войска по просьбе одного суверенного правительства и выводи по просьбе другого, проводи политику детанта или наоборот "обостряй отношения", присуждай одни премии и отказывайся от других, меняй ПАЛ на СЕКАМ и СЕКАМ на что хочешь, словом, соревнуйся в соревновании систем, а там видно будет, сорок лет прожили под мирным небом и ещё сорок жить можно было.
Можно? Или нельзя было? Теперь кто-то говорит, что можно, а кто-то что нельзя, теперь чего только не говорят, да и чего ж не говорить, двадцать лет прошло, поколение сменилось, говорить теперь можно что хошь, вот и говорят, аж заговариваются, кто что хочет, тот то и говорит, в конце концов мы в каком мире живём, в свободном или нет?
Но кто бы что ни говорил, а отрицать мирное соревнование систем невозможно, как никак сорок лет соревновались, показывая миру товар лицом, одна система называлась социалистической, однако для мира была она "русским проектом", а другая система называлась капиталистической, но мир рассматривал её как "американский проект". И там и там были свои плюсы, и там и там были свои минусы, те из людишек, что поумнее, даже придумали такое слово как "конвергенция", предполагавшее взять от каждой системы по уму, а то, что похуже, зарыть на атомной свалке, после чего всем прогрессивным человечеством прогрессировать невозбранно по заветам классиков, но произошло нежданное и до сих пор не то, что не понятое, но даже толком и не осмысленное. Одна из систем помре. Как так?! Да так как-то… То ли цикуты хлебнула, то ли пулю в лоб, то ли ещё по какой причине, вскрытия не проводилось, да и чего там в самом-то деле вскрывать, последний Генеральный Доктор КПСС сказал "карачун", значит - "карачун".
В 1991 году, 25 декабря, в день, когда всё человечество отмечает Рождество, ровнёхонько в 7:32 вечера по московскому времени был спущен государственный флаг умершего государства СССР и над Кремлём был поднят другой флаг другого государства. Поднятие триколора было равнозначно выбросу белого флага, Россия официально отказывалась от собственного "цивилизационного проекта".
Король умер, да здравствует РФ!
86
Do Androids Dream of Electric Sheep? Видит ли Мир, забываясь тревожным сном, блаженные времена двуполярья? "Мне снился сон, а ночь была, наверно, бесконечной, но пролетела…" Пролетела так же, как пролетает всё на свете. А с ночью пролетел и сон, и мы, пролетели и оставшиеся непосчитанными овцы, и настало хмурое утро.
Пришёл новый день. Занялась очередная, невесть какая по счёту заря человечества.
Но понять, что несёт нам день грядущий невозможно без оглядки на день вчерашний. Так что, как бы ни хотелось нам сорваться и бежать, а придётся ещё немножко задержаться в недавнем прошлом с его двоичным кодом. Не разобравшись с двуполярностью, мы ничего не поймём и в мире сегодняшнем, бездумно называемым "однополярным", что уже само по себе звучит абсурдно, ибо полюс не может быть одним, "one man alone ain’t got… …no matter how a man alone ain’t got no bloody fucking chance", а мир это не человек, мир это мир, и мир однополярный даёт плюс на минус и сводит в одну точку север и юг, беспощадно плюща глобус нашей головы.
Так что давайте-ка мы кинем взгляд назад, что мы там оставили, времени прошло достаточно, целых двадцать лет минуло, промелькнули как сон, как овца за овцою, и десять овец тучных уже вошли в утробу десятка голодных, которые остались худы видом, как и сначала, а ведь казалось, что хоть что-то можно было понять из этого сна, но нет, не поняли, не так истолковали, всё переврали аналитики.
Итак, чем был двуполярный мир? Не в газетах, а в реальности? В газетах он был понятно чем, и этот понятный маленькому уму мир был чёрно-белым карикатурным миром. "Миром по Кукрыниксы". А между тем двуполярный мир был необыкновенно сложен, хоть и держался он не на черепахе и слонах, а на двух колоннах, белой и чёрной. Туман, мешающий даже и сегодня понять, чем был тогдашний мир, имеет своим происхождением не реальность, а её идеологическую трактовку, а поскольку полюсов ("колонн") было два, то и трактовок было тоже две, и были они просты до чрезвычайности и, отражаясь одна в другой как в зеркале, трактовки повторяли друг дружку вплоть до мелочей, разница была только в значении полюсов, в окраске, чёрная колонна, показывая пальцем на белую, утверждала, что белая колонна не белая, а чёрная, а белая колонна, тыча в чёрную, выводила на мотив "Инернационала" бесконечные рулады насчёт того, что чёрная колонна может сколько угодно называть себя чёрной, а на самом деле она белым бела.
И вот из этого взаимного словесного обличения сегодня складывается тогдашняя картина мира. Причём складывается официально, именно таково общепринятое "историческое" описание уходящей в прошлое Сорокалетней Войны.
А ведь в реальности мировой порядок, сложившийся на протяжении этих сорока послевоенных лет (в этих словах кроется нечеловеческая ирония, поскольку война никуда не делась, ни тогда, ни даже и сегодня, просто она прикрылась другой маской, но человечеству, этой "зрительной массе", существу нетребовательному и простодушному даже и такой малости хватает для самообмана) отличался на диво крепким устройством и устойчивостью.
Но реальность реальностью, а котурны котурнами, а маски масками и греческий хор греческим хором, а хор пел так слаженно и так сладко, что всё то же благодарное человечество искренне полагало и продолжает полагать, что оно сорок лет жило в условиях античной трагедии под висевшим на конском волосе дамокловым мечом. И убедительность такой картине придаёт то обстоятельство, что дамоклов меч и в самом деле висел и более того, мечей было два и висеть они висели полновесно, но только зрителям голову задрать лень было, а то бы они увидели, что мечи висят не на выдранном из конского хвоста волоске, а подвешены они на выкованных Гефестом цепях и сорваться они ну никак не могут, и что мечи эти если и служили делу войны, то войны не горячей, а холодной, а война холодная это не разжигание пожара, как о том пели маски, а наоборот, пожара недопущение.