Дверь в Зарабию
Шрифт:
В три прыжка тирамиса вывела своих новых знакомых из ветуловой рощи к низенькой декоративной ограде, отделяющей деревья и газон с аккуратно подстриженной травой. Газон украшали фигурно подрезанные кустарники и низкорослые цветущие деревца, вымощенная малиновыми плитами дорожка вела к трехэтажному особняку такого вида и цвета, что Мира замерла у оградки и ошеломленно прошептала:
– Ёлки-палки, мой отец – граф Дракула!
– Нет, – поспешил успокоить Ром, – твоя бабка Нинга – Дракула, а отец очень даже ничего.
– Спасибо, ты меня крепко
– А вот теперь я не против куда-нибудь спрятаться, – сказала Яра, – раз уж мы идем туда…
Кот всячески зазывал свою любовь в рюкзак, но для двоих там было слишком мало места, тогда Ром предложил просторную кошачью корзину. Из вещей Миры сложили уютное гнездо, и Яра юркнула внутрь.
– Не тяжело? – шепнула она, сверкая глазами.
– Что вы, что вы! Вы легче пуха! Легче воздуха!
Мира невольно нахмурилась. За какие-то полчаса всё так изменилось. Теперь она была не единственной представительницей прекрасного пола в команде. Серьезную конкуренцию ей составило, подумать только, зеленое существо непонятного происхождения! Но Мира не могла не признаться самой себе, что тирамиса так мила и очаровательна, что было бы глупо отказаться от такой замечательной подружки, жаль, правда, что она не выглядела, как человек. А Ром мечтал видеть Яру флоинкой. А Бант – кошкой, его не смутил бы даже необычный цвет шерсти подружки-мурлыки.
Глава восьмая: Зарабийская родня
Мира неторопливо шла по малиновой дорожке к дому, рассматривая песочного цвета колонны и высокие острые окна… Подумать только, ее родственники проживали в самом настоящем замке! У входа она невольно затормозила, все-таки сейчас ей предстояло знакомство с собственным отцом, даже не подозревающим о ее существовании… Неожиданно входная дверь приоткрылась, и на крыльцо буквально выпал беспрерывно чихающий старикан в красно-синей форменной одежде, наводящей на мысль, что это ни кто иной, как дворецкий.
– А-а-апчхи-и-и!
– Вам тоже здравствуйте, – сказала Мира, – мы хотели бы…
– А-а-а-а… пчхи! К кому вы пожалова-а-а-апчхи!
Ром с сочувствием оглядел красные слезящиеся глаза, распухший текущий нос, к которому несчастный дворецкий то и дело прижимал платок, и пришел к выводу, что это варварство заставлять работать такого пожилого и такого больного человека.
– Вообще-то я хотела бы повидать своего отца, – Мира задумалась, вспоминая имя, – Велюра.
– Велора, – поправил Ром, – мы пришли к Велору.
– Доложу, – едва справляясь с очередным приступом чиха, дворецкий скрылся в доме, захлопнув дверь перед визитерами.
– Ну, вот еще! – Мира поднялась на крыльцо, распахнула дверь, и вся компания оказалась в просторном холле, уставленном вазонами с искусственными растениями. Прямо по курсу располагалась крытая ковром лестница, по ней спускалась высокая худая женщина в глухом длинном черном платье, оставляющем на свободе лишь руки и голову с высоко поднятыми черными локонами, казавшимися искусственными. Она пыталась что-то выяснить у беспрерывно чихающего дворецкого.
– Кто пришел? Зачем пришел?
Дворецкий лишь мотал головой, зажимал нос платком и возводил красные глаза к потолку. И вдруг, о счастье, он увидал предмет беспокойства и просто указал на стоявшую у дверей девочку. Рома видно не было.
– Ты кто такая? – женщина спустилась ближе, и Мира рассмотрела ее получше.
Лицо белое, до голубизны, и неподвижное, как маска, чуть раскосые черные глаза и тонкие красные губы, будто нарисованные на «маске». На руках женщины были тончайшие перчатки телесного цвета. Мире сделалось слегка не по себе от вида этой затянутой во все черное женщины, но отступать было поздно. На неприветливое: «Ты кто такая», она попыталась ответить как можно дружелюбнее:
– Я дочка этого… самого… все время забываю это имя… Велора, вот! Я дочь Велора и Амабель.
Дама застыла на нижней ступеньке, не хватало лишь таблички: «Пораженная дама в маске. Чучельник Харитонов-Задунайский. Цена договорная». Грандиозную паузу портил чихающий дворецкий, медленно сползающий по лестнице куда-то вниз.
– Оливия! – неожиданно гаркнула Нинга так, что Мира невольно вздрогнула.
На крик явилась молоденькая, заранее испуганная девчушка.
– Когда закончат трясти ковры и выбивать мебель?! Этот аллергик меня с ума сводит!
– Еще чуть-чуть осталось… – пискнула девчушка.
– Скорее шевелитесь!
Оливия исчезла.
– Не может быть, чтобы вы являлись дочерью моего сына, – сказала Нинга, обращаясь к Мире, – это исключено.
– Это почему же? – Девочка поправила рюкзачок, из-за ее плеча выглядывала любопытная кошачья морда.
– Когда Велор расстался со своей супругой, у нее не было и намека на то, что она ожидает потомство.
– Намек был, только еще очень небольшой, – нахмурилась Мира, – потом намек значительно увеличился.
– Если даже допустить такую вероятность, то как же Амабель, зная о ребенке, могла уйти из дома, от мужа…
– Видать, вы все ее тут так достали, что она готова была уйти отсюда хоть с десятью ребенками! – отрезала Мира.
– Нет, нет, вы не можете быть дочерью моего сына, – как заведенная повторяла дама, не слушая девочку. Откуда-то доносилось эхо чихания дворецкого-аллергика, более ничто тишины не нарушало.
И тут на сцену вышел Ром. Увидев его, дама ненадолго потеряла самообладание, она даже схватилась левой рукой за перила.
– Здравствуйте, – улыбнулся флоин, – вы меня помните?
– Да, да… – медленно, будто во сне ответила Нинга, – помню… Значит, это правда: Амабель ждала ребенка…
– Моди пришлось отправить нас сюда, к ней пришел сон, больше некому позаботиться о девочке.
Нинга слушала его с таким видом, будто к ней вот-вот придет смерть.
– Ну, что ж, – выдавила она, наконец, – поднимайтесь. Оливия проводит вас в гостевую комнату, разместитесь там, пока не решим, что с вами делать. Оливия!