Дверь, ведущая в ад
Шрифт:
– Они были рядом? – задал я уточняющий вопрос.
– Да, впереди шесть, затем восемь. Третьей цифры я не помню. Букв, увы, тоже.
– Спасибо, это уже кое-что. А как фамилия этого Андрея?
– Не знаю, – развела руками Шацкая.
– И вы не знаете? – повернулся я к шеф-повару.
– И я не знаю, – ответил он.
– А как полностью звали Ларису?
– Лариса Александровна Бекетова, – не раздумывая, ответила Клементина Арнольдовна.
– А Санию, что работала до Ларисы на ее месте и потом пропала?
– Сания Галиахметовна Хакимова. Только совсем не факт, что она пропала. Просто
– А где она жила?
– В Татарии.
– В Татарстане? – поправил ее я.
– Ну да, в Татарстане. Город Буинск, – добавила Шацкая.
– А здесь где она жила?
– Вот этого я не знаю.
– А ее что, никто не искал? – поинтересовался я.
– Мы не знаем, – мельком глянула на мужа Клементина Арнольдовна. – Соня сильно подвела нас, не выйдя на работу. И главное, не предупредив нас об этом. Я лично звонила ей в тот день, причем не раз, но она так и не ответила. Я звонила на ее сотовый и на следующий день. Все безрезультатно. Вот мы и подумали, что она уехала домой.
– И в полицию не заявляли, – скорее утвердительно, нежели с вопросительной интонацией произнес я.
– Нет… Я ее просто уволила, как не выдержавшую испытательный срок, – пожала плечами Шацкая.
– А-а, так она была у вас еще на испытательном сро-оке, – протянул я.
– Ну да. А что в этом особенного? Мы сначала присматриваемся к сотрудникам.
– А сколько длится у вас испытательный срок?
– Три месяца, – ответила Клементина Арнольдовна.
– А она проработала у вас…
– Два месяца с небольшим, – закончила за меня Шацкая. – Поэтому я и не знала ее московский адрес. А вот после прохождения испытательного срока сотрудник уже официально оформляется на работу. С ним составляется трудовой договор, на него заводится трудовая книжка и страховое свидетельство, если их у него нет, вступают в силу разные социальные гарантии, положенные ему, как нанятому работнику, и так далее.
– Положим, трудовая книжка заводится на сотрудника и в том случае, если он работает на конкретном предприятии пять и более дней, – вставил я. – А трудовой договор составляется сразу после приема сотрудника на работу. Разве не так? – Не дождавшись ответа, я продолжил: – А у Сании были трудовая книжка и страховое свидетельство?
– Не было, – коротко ответила Шацкая.
– А что было? – с явным оттенком сарказма спросил я.
– Были заявление о приеме на работу и медицинская справка, как и полагается в подобных случаях.
– Которые не жалко и бросить, если нужно срочно уехать, – произнес я в задумчивости и после недолгого молчания спросил: – А где жила Лариса, вы тоже не знаете?
– Почему же не знаю, знаю. – Директриса «Берлоги» сделала вид, что не замечает моего сарказма.
– Ах, ну да, Лариса в отличие от Сании все же прошла у вас испытательный срок.
– Да, прошла, – с некоторым вызовом ответила Шацкая и кольнула меня взглядом. – Она живет в Измайлово на Третьей Парковой. В смысле, жила, – поправилась она.
– А точнее?
– Сейчас. – Шацкая стремительно встала, подошла к столу, достала журнал, полистав его, назвала полный адрес Ларисы: – Третья Парковая улица, дом шесть, корпус два, квартира пять. – И добавила: – Надеюсь, вы исчерпали свои вопросы? А то, знаете ли, мне работать нужно, люди ждут!
– Пожалуй, да. Хотя еще один последний вопрос: кто из ваших девочек был более-менее близок с Ларисой?
– Вы хотите с ней поговорить? – спросила Клементина Арнольдовна с затаенной неприязнью.
– Да, – ответил я.
– Это невозможно – все девочки сейчас заняты.
– А кто конкретно был дружен с Ларисой?
– Света. Она работает на кассе.
– Мне надо с ней поговорить, – сказал я. И уже более мягким тоном добавил: – Недолго, минут пять…
– За пять минут у кассы вырастет огромная очередь, – возразила Клементина Арнольдовна. – Вы же видите, сколько народу.
– Ну, так подмените ее на пять-то минут.
– Кем? – развела руками Шацкая. – Собой?
– Да, – просто ответил я.
– Мне кажется, вы забываетесь, – произнесла с возмущением директор «Берлоги».
– Действительно, – поддакнул муж. – Вы уж… это… слишком… уж как-то…
– Мы пришли к вам вовсе не изобличать и выискивать какие-либо недостатки в вашей очень полезной для людей работе, – поднялся я со своего места. – И мне казалось, что мы нашли с вами общий язык. Но если дело обстоит таким образом, что вы не желаете пойти нам навстречу и выполнить, в общем-то, совершенно невинные просьбы, то и мы не станем закрывать глаза на нарушения вами трудового законодательства Российской Федерации и финансовой дисциплины, связанные с этим вашим, так называемым, испытательным сроком. О чем и сообщим в надлежащие органы. Чем это все закончится, как вы думаете? Впрочем, об этом вы и сами хорошо знаете: к вам придут проверяющие, найдут указанные недостатки, и вам придется заплатить немалый штраф. Или давать проверяющим «на лапу». И, надо полагать, много. Вам это надо?
– Хорошо, хорошо, – кивнула Шацкая, испепеляя меня взглядом. – Вы можете поговорить со Светланой…
Мы все вышли из директорского кабинета. Впереди шла Клементина Арнольдовна, надменно подняв голову. Даже глядя ей в спину, было заметно, что она кипит негодованием, ведь последнее слово осталось не за ней (как это, наверное, обычно и бывает), а за нами. За Клементиной двигался я, за мной неслышно ступала Ирина, а за ней шел невозмутимый оператор Степа, неся кофр с камерой и треногу. Шествие замыкал шеф-повар кафе Борис Шацкий, который, войдя на кухню, остался в ней.
– Света, с тобой хотят поговорить господа журналисты, – сказала Клементина Арнольдовна, подойдя к кассирше. – У тебя есть пять минут. Не больше! Ступай… – Заметив, что Светлана не решается покинуть кассу, Шацкая добавила: – Иди же. Я пока подменю тебя…
– И курточку, пожалуйста, накиньте, – добавил я кассирше, направляясь к выходу из кафе.
Когда мы вышли, камера была уже на плече Степы. Он сделал несколько планов кафе, снял вывеску, изображающую медведя, сидящего за столом с дымящимся самоваром и закусками и с гостеприимно разведенными в стороны лапами, дескать, заходите, граждане и гражданки, мы-де, вам завсегда рады. Получилось весьма забавно. А когда я собирался задать первый вопрос Светлане, Степа быстро перевел объектив на нее.