Дверь внитуда
Шрифт:
— Мм… — Я призадумалась, перебирая в памяти все моменты и то, как они могли быть истолкованы посторонними наблюдателями. — Не знаю, он меня не обнимал, но называл по имени и за руку несколько раз пытаться взять.
ЛСД реально скрипнул зубами, отложил вилку, резко встал и вышел из кухни, оставляя нас с Конрадом наедине с остатками ужина. В ванной зашумела вода. А я как дура пялилась на погнутый в нижней трети столовый прибор. Это какую же силищу надо иметь, чтобы невзначай вилки портить?
Проследив направление взгляда, вампир только буркнул:
— О
— А о чем ты говоришь? — полюбопытствовала я, не врубившись в загадочную недомолвку.
— Лучик, ты все-таки еще ребенок, — заулыбался вредный кровосос, протянул руку и принялся по-дружески лохматить мои волосы.
Я захихикала, пытаясь одновременно, во-первых, обиженно надуться из-за того, что дитем неразумным считают, хоть для вампира-долгожителя я в свои четверть века и впрямь дитя, а во-вторых, не рассмеяться, потому как волосы жутко щекотали щеки и шею.
Дверь на кухню открылась, ЛСД обозрел наш уютный тет-а-тет мрачным взглядом и снова удалился по-английски, то есть не сказав ни полслова в качестве расшифровки загадочных действий.
— Вот-вот, об этом и говорю, — еще раз подтвердил Конрад, кивнув в сторону притворенной двери, и открытым текстом объявил: — Ревнует кайст тебя, может, не хочет, а ревнует, ритуальная связь не дает равнодушным остаться. Из-за того, что она даже в малом не подтверждена, только хуже. Он чувствует свою тягу и не видит ни малейшей с твоей стороны, из-за этого притяжение такими жгутами боли сворачивается. Удивляюсь, как он еще не рычит, посуду не бьет и тебя под замок не сажает.
— Чего-о-о? — вылупилась я на доморощенного Нострадамуса.
Ну и напророчил! Такой мешок чуши вывалил, в голову не поместится, даже если попрыгать для утрамбовки. Ну в том, что из-за того обряда ЛСД магически ко мне в кровать ночью переносит, я убедилась, но ведь это всего лишь перемещение тела в пространстве из-за ошибки в ритуале, как железо к магниту, не более того. Никто ничего противоправного делать куратора не заставляет. С чего тут ревности, чреватой гнутыми вилками, взяться?
— Вам надо натяжение связи смягчить. Дать магическим узам внешнюю уверенность в том, что процесс притяжения взаимен, — объяснил Конрад.
— Ты уверен? Откуда ты вообще такие душераздирающие подробности про кайстов знаешь? Ты же вампир, а не феникс! — Я подозрительно прищурилась.
— У меня была очень богатая библиотека, — ностальгически прижмурился собеседник, — каких там только книг не стояло на полках, Лучик. Сколько веков я собирал ее по мирам, охотясь за редчайшими экземплярами.
— Да ты библиофил. — Я почти не удивилась, за пару дней успела прочувствовать, насколько многогранна натура друга, одержимого новыми впечатлениями и знаниями куда больше, чем банальной жаждой крови.
— Пожалуй, — согласился Конрад. — Кстати, ты не пробовала лечить свои травмы тем занятным украшением русалки, которое некоего Леху едва ли не с того света вернуло?
— Не-эт, совсем из головы выпало. Про браслетку я даже
— Вероятно, ты права, владельцы — носители артефактов, даже не изучая напрямую их возможности, чувствуют суть магических предметов сильнее сторонних, самых просвещенных наблюдателей.
— Артефактов? — Я поднесла к лицу запястье, украшенное тонкой цепочкой с нанизанными на нее серо-голубыми жемчужинами, не крупными, но идеальной формы и одинакового размера. Они словно светились изнутри собственным, мягким и нежным светом.
— Магический предмет с необычными свойствами называется именно так, — согласился Конрад. — Я тут поразмыслил о твоих приобретениях из-за дверей.
— Мне уже страшно, — пошутила я, не то чтобы до конца шутя.
— Думаю, часть из них будет являться артефактами, самыми могущественными из даров бескорыстия.
— Не-а, Конрад, ну какое бескорыстие? У меня были очень меркантильные рассуждения. Когда кухню с коридором кровью угваздали, я только и думала, что такие неудобства из-за работы привратника, какой бы интересной она ни была, не окупятся. А потом вот начали окупаться.
— А тогда, когда ты меня почти дохлого выхаживала, кровью своей поила, и когда минотавра потащила на своей даче обустраивать, и когда русалку утешать бросилась, тогда ты думала о выгоде? — начал жестко бомбардировать меня вопросами вампир, чуть откинувшись на спинку стула и наставив на меня вместо указки вилку.
— Нет, но ведь потом все равно ду…
Теперь уже Конрад не дал мне договорить, усмехнувшись, он объяснил:
— Я не знаю многих принципов работы странных порталов в твоем мире, Лучик, но магия… она читает истинные намерения, а не те, которые ты выдумываешь для того, чтобы прикрыть благородные стремления. Нет, Лучик, я не смеюсь над тобой, я, пожалуй, даже почти завидую твоему бескорыстию.
— А сам-то? — сварливо поддела я, припоминая, сколько раз он уже успел меня защитить.
— Сам-то? — На красивых губах собеседника появилась циничная полуулыбка. Поигрывая вилкой, он ответил: — Я расчетливая древняя скотина, мой свет. Был, есть и буду таковым. Ты — моя единственная за многие века родная кровь, потому я готов практически на все, чтобы защитить тебя и обеспечить благополучие. Не стоит путать это с бескорыстной страстью к благодеяниям. Я не делаю ничего не несущего выгоды, ничего из того, что не интересно. Но речь о другом, Лучик, я имею в виду связь между чистотой намерений привратника и ценностью оставляемых уходящими с Земли в твоем пользовании магических предметов. Думаю, она прямая, и полагаю, скоро получу еще не одно подтверждение этой занятной теории.