Дверь
Шрифт:
Богушевская протянула трясущуюся руку, похожую на высохшую лапу мертвой птицы, и Кремнев осторожно сжал её в ладонях.
– Боже, - прошептал он.
– Что это...
Зоя ответила так, как будто он задал ей вопрос, хотя его слова были всего лишь вербализованнным горестным вздохом.
– Апоптоз, - слабым голосом произнесла она непонятное слово, только что слышанное Кремневым от Зорина.
– Что?
– машинально переспросил Кремнев и ощутил след слезы на щеке.
– Мне рассказал об этом Зорин в минуту откровенности, - задыхаясь, вымолвила старуха.
– Они все боялись этого... У них был ученый, Корнеев, он потом покончил
– на лице Зои появилась кривая усмешка.
– Теперь подтвердилось. Они проигнорировали утверждения Корнеева, они так рвались к бессмертию! Но в глубине души боялись. И вот... Думаю, это произойдет со всеми нами, раньше или позже. С Зориным - тоже? Или ты...
– Видимо, тоже, - сказал Кремнев.
Зоя устало прикрыла глаза.
– Я умираю, Саша.
– Ты не умрешь, - горячо заговорил Кремнев, гладя её седые волосы. Мы найдем Ключ и отвезем тебя к лучшим специалистам...
Собрав последние силы, Зоя приподнялась.
– Вы не нашли у него Ключ?
– Нет.
– Бог мой!
– она упала на кушетку.
– Где же вы найдете его в этом огромном замке?
Увы, Кремневу нечего было ответить. И сейчас он думал совсем не о поисках Ключа, а об этой умирающей женщине и о тех, кто виноват в приближении её смерти. Маньяки и безумцы, настолько очарованные сверкающей мечтой о бессмертии, что эта жажда пересилила страх... А могло ли такое произойти? Могли ли эти замшелые эгоцентрики подвергнуть себя опасности при малейшем сомнении? Нет, тысячу раз нет. Все было не так, наверняка не так. Нашлись ученые, убедительнейшим образом опровергнувшие выводы Корнеева. А раз сам он покончил с собой (или был убит?!), вести научную дискуссию было некому. И очень сомнительно, чтобы эти ученые искренне заблуждались. Скорее наоборот: они сделали все, чтобы таким путем покончить с правителями Фоксхола и их ужасными планами.
Содрогаясь от рыданий, Зоя прижалась к груди Кремнева. Он и сам плакал, как ребенок. Эта женщина, преступница, темная авантюристка, преображенная любовью, стала для него одним из двух самых дорогих существ. Да, после смерти жены, после гибели Шатилова остались Ира и Зоя... И вот теперь - трагическое прощание.
– Любимый, - выдохнула Зоя, и больше ни на что у неё не осталось сил.
– Любимая, - как эхо, откликнулся Кремнев со всей нежностью, на какую был способен. Он долго целовал её постаревшее лицо, её угасающие глаза, её холодеющие губы - целовал до тех пор, пока не понял, что она умерла.
Если бы не Ира, оцепеневший от горя Кремнев едва ли сумел бы действовать теперь осмысленно. Вероятно, он так и стоял бы на коленях возле тела любимой до возвращения охранников. А уже тогда Кремнев назначил бы высокую цену за свою жизнь...
Но он нес ответственность не только за себя. Он встал, бросил последний взгляд на ту, без которой его мир опустел, и твердым шагом вышел из комнаты.
Зорин исчез. На полу валялись шнуры, так тщательно завязанные Кремневым на запястьях и лодыжках ослабевшего (ненадолго?!) противника. Непонятно, как он ухитрился от них освободиться, но вот бесспорный факт: шнуры были, а Зорина не было.
За спиной Кремнева послышался шорох, и что - то тяжелое обрушилось на него, как коршун на зайца. Кремнев боролся, пытаясь разомкнуть стальные захваты цепких рук бессмертного. Ира визжала, притиснувшись к стене.
Не дольше минуты продолжалась эта отчаянная схватка, завершающий раунд их длинного поединка. Силы Зорина иссякали, он уже не мог провести простой прием, не мог держать удар. Кремнев опрокинул его, прижал к полу.
– Зорин!
– крикнул он прямо в лицо хрипящему врагу.
– Твой поезд ушел, ты сам понимаешь это. К чему бессмысленное зло? Отдай Ключ!
По телу Зорина пробежала молния судороги.
– Ты выиграл, Кремнев, - сказал он вдруг почти ясным и чистым голосом.
– И ты прав. Я играл грамотно... Но есть ещё прикуп, который не виден.
– Что?
– Возьми Ключ. Он находится...
Больше Зорин не мог выговорить ни слова. Его лицо искажали чудовищные гримасы, кисти рук, покрывшиеся сетью морщин, сжимались и разжимались ещё с полминуты после того, как сердце его остановилось.
– Все, - опустошенно уронил Кремнев, тщетно попытавшись нащупать биение артерии на горле Зорина. Он поднялся с пола и подошел к заплаканной Ире.
– Положение наше аховое, девочка. Но ничего, попробуем выпутаться.
– Как?
– Здесь недалеко машина. Поедем к Двери...
– К какой двери?
– Ты не знаешь, где мы?
– Нет. Ничего не помню, гадость какую - то кололи...
– Ладно, потом. Вооружены мы хорошо, у нас и обычный пистолет, и этот... Парализатор. Если кто - то из бессмертных ещё жив, эта штука должна произвести впечатление... Мы устроим засаду у Двери. Надеюсь подстеречь там обладателей Ключей. Кто - нибудь ведь может воспользоваться Дверью... Это наша единственная надежда, Ира...
– Дада Саша, у тебя получится... Не может не получиться.
– Конечно, получится.
Кремнев ободряющие улыбнулся девушке, одними губами. Ни тени этой искусственной улыбки не отразилось в его глазах.
14.
Стоя у окна, Андрей Иванович Сретенский смотрел на приближавшуюся к дому машину необычных очертаний. Это не могла быть смена охраны - не время, да и ездили те не на таких машинах.
Из автомобиля, похожего на маленький обтекаемый броневик, вышли двое. Первый заговорил с охранниками, а увидев второго, Сретенский издал изумленное восклицание и подозвал Аню.
Опасения Олега Мальцева касательно состояния Гордеева не оправдались, хотя тревожные минуты и стоили ему нескольких седых волос. Едва не потеряв сознание у машины, народный комиссар быстро оправился и продолжал обращатся с Олегом, как прежде. Внезапный приступ головокружения не был связан с инъекцией манкуртала, а являлся первым звонком смертельной атаки виталина, о чем Мальцев, разумеется, подозревать не мог.
Гордеев и Мальцев вошли в дом, а Сретенский и Кудрявцева кинулись им навстречу.
– Олег!
– Аня растерянно захлопала ресницами, не зная, как реагировать на неожиданное появление Мальцева.
– Тебя, значит, тоже затянуло сюда...
– Нет, не затянуло, - сказал Мальцев в ответ.
– Я приехал в Фоксхол за вами, и сейчас мы отправимся домой. Народный комиссар товарищ Гордеев любезно согласился освободить нас и помочь покинуть Фоксхол...
– Что все это значит?
– недоуменно пробормотал Сретенский.
– Потом, потом, - торопил Олег.
– У нас чрезвычайно мало времени. Идемте!