Дверца

Он сидел в полудреме и ждал, когда женщины закончат свою трапезу, а те не торопились. Слепые ткачихи ели медленно, скребли ложками по краям мисок, изредка обменилась какими-то обрывками фраз. Мальчику они были неприятны. Он старался не смотреть на них и вообще не шевелиться,

Окрик повара со стороны кухни вывел мальчика из оцепенения, он вскочил на ноги и бросился собирать все со стола. Слепые ткачихи встревожено зашелестели, одна даже попыталась удержать остатки обеда в своих длинных серых пальцах, но мальчик брезгливо дернул миску на себя, и нечаянно встретился с женщиной взглядом.

– Скажи мне, – прошептала она, – сейчас день или ночь? – Он замер. – Ответь, я знаю, что ты рядом, я чувствую твое тепло, – усмехнулась она. – И к тому же ты держишь мою миску.

– Сейчас утро, – тихо сказал мальчик.

Остальные молчали, опустив головы, ловя каждый звук его голоса.

– Как хорошо, – заговорила та же женщина. – Мы сидим за своими станками, и даже не знаем, что происходит вокруг.

В коридоре громко застучали башмаки повара, и все замолчали, а мальчик поспешно собрал остальную посуду и хотел прошмыгнуть на кухню, но получил крепкий подзатыльник. Миски, как нарочно, выскочили у него из рук и закружились в каком-то странном танце по полу.

– Бездельник, – проворчал повар.

Из кухни мальчик улизнул и пошел бродить по развалинам старого замка. Почему старый замок был заброшен – никто не знал. Говорили, что там видели приведений, но этим россказням мало кто верил. Мальчик любил эти развалины, потому что за каждой трухлявой дверью на скрипучих петлях скрывалось что-то новое – молчаливое и ждущее. Здесь никто на него не кричал и никто не поднимал на него руки, здесь было гулко и пыльно, а в углах копошились пауки, похожие на слепых ткачих.

Он толкнул в темноту какую-то дверь и едва не скатился по крутой лестнице с такими маленькими ступенями, что даже его детские ступни едва помещались на них. Он бежал вниз, задыхаясь от спертого воздуха и от ужаса одновременно. Он попытаться остановить этот бесконечный бег, цепляясь за стены, но только ободрал руки, сломал ногти, а потом споткнулся и перелетел через голову.

Момента падения мальчик уже не помнил, но очнулся от боли в руке и в виске, повернул голову и едва не ослеп – в глаза ему попал острый луч солнца, пробивавшийся откуда-то сверху. В луче играла пыль, потревоженная его присутствием. С последней ступени лестницы на мальчика смотрела мышь.

Конец ознакомительного фрагмента.