Двери в песке
Шрифт:
Я провел около часа в большой комнате, где находилась машина Ренниуса. Интересно, сообщалось ли о моем предыдущем визите в утренних новостях?.. Впрочем, какая разница. Я постарался запомнить, в каком направлении двигаются посетители, где находятся охранники – сегодня их было четверо, а раньше только двое. Прикинул расстояния до входов, короче говоря, мне кажется, я ничего, не упустил. Не знаю, поставили ли они снова решетку с внешней стороны верхних окон, но, по правде говоря, это не имело существенного значения. Я не собирался повторять свой трюк. Теперь мне нужно было придумать что-то новенькое.
Размышляя,
Идея пришла мне в голову одновременно с порывом холодного ветра, который впустил в бар очередной посетитель. Я немедленно отбросил ее и продолжал есть. Однако ничего лучшего мне в голову не приходило.
Поэтому я оживил ту идею, почистил немного и рассмотрел со всех сторон. Нельзя сказать, что это была такая уж находка, хотя не исключено, что что-нибудь и получится. Я еще раз все обдумал, а потом сообразил, что дело может сорваться из-за какого-нибудь побочного эффекта в самом процессе. С трудом справившись с охватившим меня раздражением, я вернулся к началу и стал все обдумывать снова. Моя идея балансировала на грани абсурда, приходилось думать о таких дурацких мелочах…
Я направился на автобусную станцию, купил билет до дома и спрятал его в кармане пальто. Потом приобрел журнал и жевательную резинку, попросил сложить их в сумку, выбросил журнал, резинку засунул в рот, а сумку оставил себе. Потом вошел в банк и разменял все свои деньги на однодолларовые купюры, которые запихнул в сумку – всего их получилось сто пятнадцать штук.
Добравшись до района, в котором располагался выставочный зал, я нашел ресторан, где пальто принимали в гардероб, оставил его там и снова выскользнул на улицу. Кусочком жевательной резинки приклеил номерок от пальто к внутренней стороне скамейки, на которой посидел некоторое время. Затем выкурил последнюю сигарету и направился в выставочный зал, держа в одной руке сумку с деньгами, а в другой одну купюру.
Оказавшись внутри зала, я замедлил шаги, дожидаясь момента, когда толпа достигнет подходящей плотности и распределится так, как мне было необходимо, припоминая, что я чувствовал, когда открывались и закрывались входные двери. Потом выбрал для себя место и стал пробиваться в нужную сторону. К этому времени я уже порвал сумку с одного бока и крепко держал ее в руках.
Прошло примерно минут пять, и я понял, что ситуация как нельзя лучше подходит для моих целей: толпа была достаточно большой, а охранники находились на приличном от меня расстоянии. Я прислушивался к обычным разговорам типа: «А что же она все-таки делает?» и «Никто не знает», иногда доносился голос: «Это что-то вроде преобразователя. Его сейчас изучают». Вдруг я почувствовал сильный сквозняк, а рядом со мной возник громадный детина.
Я пихнул его в бок локтем и немного подтолкнул вперед. Он же, в свою очередь, одарил меня несколькими примерами средне-английского диалекта – принято считать, что эти слова англо-саксонского происхождения – и сильным пинком.
Я несколько преувеличил свою реакцию, отшатнулся, налетел еще на какого-то человека, приняв меры к тому, чтобы сумка взлетела у меня над головой. Она, естественно, разорвалась.
– Мои деньги! – завопил я, бросившись прямо к охранникам. – Мои деньги!
Я проигнорировал шум, крики и волнение, поднявшиеся у меня за спиной. Мне удалось запустить сигнализацию, но в тот момент это не имело никакого значения. Я уже был на платформе и мчался в ту сторону, где резиновая лента входила в центральный прибор. Я очень рассчитывал на то, что она выдержит мой вес.
Услышав вопли: «Спускайтесь оттуда!», я прокричал несколько раз: «Мои деньги!» и бросился животом на ленту, старательно делая вид, что пытаюсь схватить купюру. Меня затянуло в мобилятор.
По мере продвижения через прибор я почувствовал слабое покалывание по всему телу и на короткое время словно ослеп. Правда, это не помешало мне развернуть долларовую купюру, которую я держал в руке. Так что я появился с другой стороны прибора, высоко держа ее над головой, немедленно скатился с ленты и, несмотря на легкое головокружение, соскочил с платформы и метнулся к толпе, изображая при этом, что я пытаюсь догнать разбежавшиеся от меня в разные стороны деньги. Впрочем, никаких денег особенно видно не было.
– Мои деньги… – пробормотал я, перелез через ограждение и опустился на четвереньки.
– Вот, возьмите, – проговорил какой-то честный гражданин и сунул мне в лицо несколько скомканных купюр.
НИДО, еще НИДО, несколько бумажек вернулись ко мне. К счастью, обдумывая предприятие, я заранее подготовил себя к этому эффекту, так что мое измененное зеркально лицо не выказало никакого удивления, когда я поднялся на ноги и начал благодарить добропорядочных посетителей выставочного зала. Единственная купюра, которая казалась мне совершенно нормальной, была та, что составила мне компанию в машине Ренниуса.
– Вы прошли сквозь эту штуку? – спросил меня какой-то мужчина.
– Нет. Я обошел ее сзади.
– А мне показалось, что вы проехали прямо сквозь нее.
– Ничего подобного.
Принимая деньги и делая вид, что пытаюсь отыскать остальные, я внимательно осмотрел зал. Менее честные граждане с моими купюрами в карманах направлялись в сторону выхода, который теперь находился с противоположной стороны по сравнению с тем, где он был раньше. К этому я тоже постарался подготовить себя заранее – во всяком случае интеллектуально. Однако теперь меня посетили сомнения. Было очень трудно сосредоточиться: весь зал развернуло наоборот. Тем, кто хотел уйти, никто не мешал, потому что все охранники были заняты: два застряли в толпе, а двое других собирали купюры. Возможно, мне следовало воспользоваться поднявшейся суматохой и сбежать отсюда?
Сначала я планировал провернуть дело прямо на глазах у охраны и посетителей, решив, что лучше всего будет держаться с властями и любопытными зеваками как можно нахальнее, вопить что есть мочи про свои украденные денежки и продолжать настаивать на том, что на самом деле я обошел вокруг машины, а не влезал в нее. Я знал, что сумею настоять на своем – меня не должны были задержать. В конце концов, я не совершил никаких криминальных действий, а кроме того, теперь никто не мог отнять назад мое превращение.