Двести веков сомнений
Шрифт:
— Почему ты выбрал именно его? — голос доносился со стороны пары задумчивых зеленоватых глаз, у дальней стороны комнаты.
— Интуиция, — улыбнулся Д. — Всего лишь интуиция. Мальчишка проявляет себя лучшим образом. Даже шишки собирает совершенно честно. Быстро обучается.
— Интуиция, — вздохнули зеленоватые глаза. — Помнится, в тот раз ты тоже полагался на интуицию, но…
— Кто-то миллион раз обещал не вспоминать больше ту историю, — скривился «купец». — Надо же отличать явную глупость от несчастного случая!
Глаза мигнули, но ничего нового с той стороны не послышалось.
— Ну
— Конечно, неплохое, — послышался третий голос, чуть хрипловатый. Он доносился со стороны каминной полки. — Кто сказал, что ему захочется заниматься всем этим?
— Захочется, — Д. с довольным видом пригладил бороду. — Во-первых, у него больше нет ни дома, ни родственников. А во-вторых…
Собрание длилось более часа.
Веннелер, Лето 43, 429 Д.
Вначале я ничего не понял. Ну получил две тысячи серебряных (две тысячи! серебром!! двухмесячный заработок отца!) — а дальше-то что? Вначале хотел явиться домой и торжественно распрощаться со всеми. Показать, что и мне удача может улыбаться. Представлял себе лицо отца, после того, как покажу эту кучу денег.
Но вовремя поумнел. Во-первых, оборванец, получивший мешок с монетами — это ещё не всеми уважаемый член общества. Это попросту ограбивший кого-то оборванец. Хорошо, что у меня сохранилась походная сумка — сложил в неё всё серебро. Чего мне стоило делать вид, что у меня там лежат вовсе не деньги — вовсе не передать. Одним словом, подозрительно быстро я поумнел. Произвести впечатление на отца не удастся: нет у меня больше отца. Позовёт стражу, и всё пойдёт коту под хвост.
А мама? Зачем её расстраивать? Так-то ей сообщат, что ушёл на биржу, и с концами. Это, всё-таки, не в тюрьму. Так что идти домой я раздумал. Но, поскольку шататься по городу всё равно не стоило, пришлось обратиться к инструкциям.
Там, как ни странно, был пункт, которого я раньше не заметил. После того, как получишь деньги, было там написано, ступай в такую-то лавку.
Вот тут мне сразу стало не по себе.
Лавка-то со скверной репутацией. Понятно, в глаза никто ничего говорить не станет — но за спиной у её владельца болтали, что он промышляет скупкой краденого. Неплохо для начала! Вначале получить кучу денег, затем — отправиться к скупщику краденого.
Очень долго я бродил вокруг да около, прежде чем решился. Решился по той же причине: ну не походит этот «купец» на тёмную личность! Прошёлся мимо двери пару раз, да и зашёл…
Грениш, скупщик краденого, был ошарашен визитом. Глаза у мальчишки горели, что твои факелы. Видно было, с собой у него что-то очень ценное. А когда характерно звякнула, опускаясь на пол, туго набитая сумка, всё стало ясно. Грениш обдумывал, что бы такое предпринять — не иначе, это ловушка, «карась». И тут посетитель молча протянул записку.
Тут Грениш вновь изумился, но по другой уже причине.
В кои-то веки получишь весточку от старого знакомого! Вообще-то у людей его профессии знакомые такие, с какими один на один в тёмном переулке лучше не встречаться. Но эта записка немало обрадовала. Что бы там ни говорили, есть на свете порядочные люди.
Дальше всё было понятно.
Юнца следовало одеть — так, чтобы не выделялся, и дать несколько полезных советов. Насчёт последнего стоило поразмыслить — но не станет же Д. посылать кого попало! Или, тем более, запускать «карася»!
Одеть его удалось без затруднений. Сойдёт за курьера. По виду не скажешь, что у него столько денег, а если у парня в голове не солома, то доберётся, куда хочет, без труда.
Ланенс был ошеломлён той стремительностью, с которой разворачивались события. Записку ему возвращать явно не собирались — невелика потеря. Тут же куда-то отвели и хозяин — лично! — с быстротой молнии собрал его в дорогу.
— Деньги надо хранить так, чтобы никто не догадался, где главные запасы, — услышал Ланенс. — С такой сумкой ты дальше порта не уйдёшь. Никогда не забывай носить на видном месте — на поясе, скажем — небольшой кошелёк со скромной суммой. Украдут — страшно огорчаешься и быстро уходишь. Очень просто, но помогает сберечь и деньги, и жизнь.
От услышанного голова шла кругом, но память, странное дело, безукоризненно впитывала всё услышанное.
— Кинжалом пользоваться умеешь? — спросил хозяин неожиданно.
Юноша посмотрел на внушительное оружие в скромных ножнах и пожал плечами.
— Лучше всё-таки взять, — решил Грениш. — Даже если не сможешь воспользоваться, во многих случаях это нелишне.
Последовал новый краткий курс наставлений: как, где и зачем необходимо носить оружие.
…Когда Ланенс был совершенно снаряжен (самому себе он теперь казался весьма солидным человеком), он вежливо поблагодарил хозяина (который отказался брать деньги сверх объявленной суммы) и спросил, уже на пороге:
— Как вас зовут?
Грениш усмехнулся в усы и ответил, неожиданно для самого себя:
— Такие вопросы, парень, задавать не положено. Отучайся. Если встретишь того, кто передал мне привет, скажи, что Грениш жив-здоров и ждёт его в гости.
Венллен, Веантаи 27, 435 Д., 13-й час
Никакого чая там, конечно, не предлагали. То есть можно было намекнуть — и многие дурни это делают — но после того, как хозяева дома сердечно распрощаются с тобой, можешь не сомневаться: эта дверь закрыта навсегда. В этом смысле Д. большой знаток. Сразу же перечислил немало мест, поскользнувшись на которых, можно сломать себе шею — в переносном смысле, разумеется. У ольтов существуют очень сложные церемонии и ритуалы общения.
— А почему я должен так хорошо ладить с ольтами? — спросил я на второй день занятий. Д. посмотрел на меня, как на ненормального и ответил, чуть поджав губы.
— Потому, что в ближайшем будущем мы будем работать на ольтийских землях. По-моему, я это уже говорил.
Я глубоко вздохнул, помнится, и изменил вопрос.
— Но почему не допускается ни одной ошибки?
На этот раз Д. посмотрел почти одобрительно. Он меня сведёт в могилу своей привычкой добиваться того, чтобы вопросы правильно задавались.