Двэйн
Шрифт:
Прим. авт.: здесь нужно дать пояснения по поводу авторских придумок и откровенного вранья. Королевство Dal Riata (Дал Риада) существовало на самом деле. На месте распавшейся «пятины» Ульстера (нынешнего Ольстера) в ходе междоусобиц в древней Ирландии образовалось несколько абсолютно самостоятельных королевств, в том числе Дал Риада на побережье современного графства Антрим, с династической цитаделью на мысе Дансеверика (сейчас от замка, что расположен вблизи от одноименной деревни, остались только фрагменты стен). По легенде, в этом замке Святой Патрик крестил местного жителя, ставшего впоследствии первым епископом Ирландии. Королевство предположительно охватывало территорию нынешнего Антрима на севере Ирландии и областей Аргайл и Бьют на западе Шотландии. В списке королей Дал Риады было несколько Эохайдов с VII по IX (Х) век н. э. Автор не уточняет полного
Непросто удерживать власть в этом далеком краю, продуваемом холодными ветрами и пропитанном морской солью, где люди и их взаимоотношения столь же суровы, как и сила стихии. Причиной военных столкновений и междоусобиц риагов может послужить что угодно: от сбора податей в пользу ард-риага, до территориальных претензий, какими бы смехотворными они ни казались. Сейчас со стороны соседних властителей нет никаких посягательств на земли Дал Риада, потому что короли-риаги по давнему обычаю обменялись друг с другом своего рода заложниками — какими-то близкими родственниками или сыновьями, дабы сохранять хоть какой-то мир… Такая система не является абсолютной гарантией стабильности и покоя, она несовершенна. Тем более что у Хальдвана нет сыновей, только дочери, а в случае чего сыном младшего брата, отправившимся заложником в королевство Дал Арайде, можно и пожертвовать на благо семьи… Об этом покуда и речи нет — все во внутренней политике спокойно, но шанс есть всегда. Про внешних врагов такого не скажешь: норманны дают о себе знать постоянно, а многие из них — язычники, не оставляющие не только от замков знати, но и от церквей, и монастырей камня на камне.
Прим. авт.: острова между Ирландией и Скандинавией были захвачены норманнами в начале VIII века. Полтора века спустя экспансия уже продолжалась по всему острову, а христианизация викингов шла параллельно с их территориальными завоеваниями, в том числе на земле Ирландии, по мере слияния с местным населением.
Сейлан — младшая из дочерей правящей в Антриме четы, Хальдвана и Линэд. Три старших девы — как на подбор, роскошные материнские копии в лучшие годы молодости: сочные красавицы, ширококостные, огненно-рыжие, с белой атласной кожей. Смешливые, бойкие, острые на язык и вместе с тем — хорошо воспитанные, тонко чувствующие, когда нужно смолчать, умеющие управляться с хозяйством замка — от кухни до скотного двора, знающие себе цену наследницы доброго рода. Они уже просватаны едва ли не с колыбели, всем уготован блестящий брак — с отпрысками древних родов, сыновьями риагов. Пройдет не более десятка лет — и птички улетят прочь из родительского дома. По крайней мере две — точно. Скорее всего, для третьей сестрицы будет особый муж — он войдет в род жены, в семью Хальдвана, а когда парочка обзаведется сыном, тот унаследует трон деда. Такая судьба девочки греет прежде всего материнское сердце — как и приятная возможность оставаться рядом с дочерью до старости.
А что же самая младшая, Сейлан?.. Насчет перспективы выгодного замужества есть большие сомнения. Женихи в очередь не выстроятся, это факт.
При первом же взгляде на девочку становилось ясно — то ли родители зачали ее в пылу ссоры, то ли в качестве крестной матери подвизалась какая-то особа, якшающаяся с недобрыми фэйри, то ли… третья версия была куда более правдива, без налета волшебства — что бы там ни болтала нянька Сейлан, которая сутками напролет готова рассказывать свои страшные и завораживающие сказки…
Худенькая черноволосая красавица с тонким станом, невиданно смуглой кожей и темными, как угли, глазами, появилась в замке Дансеверик после того, как риаг Хальдван два года провел на материке, в землях франков: может, как сторонний гарант мира в посредничестве у родни, может, в каком-то брачном посольстве. История сей факт не сохранила, а семейные хроники умолчали. Арабы, покроившие к тому времени Испанию, уже отметились к северу от Пиренеев, оставив приметы своей внешности в потомстве местного населения. И вот… Заждавшуюся возвращения короля супругу караулил неприятный сюрприз: Хальдван
Чем это закончилось? Скажем так, Святой Престол папы в Риме — ой как далеко. Со времен крещения ирландцев Святым Патриком за пару-тройку сотен лет изменилось многое, но церковь осталась с местным колоритом, стирающимся очень медленно, неохотно и практически бескровно. Епископы вовсе не обращались в Рим для утверждения на должность, тут скорее имела значение некая семейная или клановая монополия, как это было во времена друидов. Аббатов монастырские общины выбирали себе сами, католический целибат соблюдался под настроение — или не соблюдался вовсе, как нечто ненужное и даже неправильное, а костры инквизиции и прочие безобразия добрались сюда гораздо позже, уже в четырнадцатом веке.
Так что епископ местной епархии слегка пожурил Хальдвана за не по-христиански обретенную наложницу и устранился от процесса воспитания духовного сына, полностью отдав ситуацию под контроль законной супруги риага, Линэд.
Линэд же… Никто из слуг, свиты, дам королевского двора, родни никогда не узнал, что и как она высказала непутевому мужу наедине, и почему она приняла хрупкую и вечно кутающуюся в меха теплолюбивую чужестранку как подругу — или как сестру, нуждающуюся в защите. Увы, экзотический цветок так и не прижился на каменистых ветреных утесах Антрима — через год кладбище Дансеверика пополнилось безымянной могилой, ставшей последним приютом забравшейся так далеко на север красавицы. Узкобедрая, нежная, тонкая в кости, неприспособленная к суровому климату — она умерла холодной и мрачной зимой, через неделю после того, как произвела на свет смуглую темноволосую девчонку.
Неизвестно, что чувствовал Хальдван, он вообще не был щедр на эмоции и не тратил впустую слов, но деятельная и расторопная Линэд немедленно нашла для новорожденной кормилицу в деревне Дансеверик. Женщину взяли на службу в замок риага официально, сперва — как кормилицу, затем — как няньку для младшей дочери в семье.
Слугам было напрямую обещано — отрезать язык всякому, кто вслух усомнится в законности рождения малышки или будет распускать сплетни. Так и появилась байка о зачатии непохожего на родителей дитяти после ссоры супругов и вмешательства непутевой крестной матери, водившей дружбу с недобрыми фэйри какого-то низшего порядка.
А как удержать сплетни, если девочка ни в мать, ни в отца, ни в заезжего молодца, среди которых все больше рыжие да блондины?! Волосья тонкие, черные, с шелковым струящимся блеском. Кожа будто покрыта вечным светлым загаром, а где роскошная и нежная белизна, так красящая лицо дев?! Глаза миндалевидной формы, золотисто-карие, с длиннющими черными ресницами, как смигнет — не ясно, что за выражение скрыто в тех глазах. Лицо — да вроде так себе, пока девчонка мелкая, и не понять, будет ли в нем хоть капля очарования. Нос вот явно отцовский, длинноват. Да и фигура, как у мальчишки — худющая. Где там грудь, за которую приятно подержаться руке будущего мужа, если таковой найдется?! А бедра, а задница?! Уже к четырнадцати годам стало ясно, что ничего этого в достаточном для услаждения мужского взора количестве нет — и, наверное, не будет. Да и вообще… девчонка растет — сорванец сорванцом, не хочет тратить ни минуты за прялкой или вышивкой! С нее станется броситься в ледяные волны пролива — встречать куррахи отцовских воинов, чтобы радостно поплыть навстречу. С раннего детства она тянется к лошадям и превосходно ездит верхом, ее привлекает звон оружия.
Прим. авт.: куррах — традиционный тип ирландских (или шотландских) средних и больших лодок, в том числе имевших и мореходное значение.
А еще… Сейлан все интересно. Какие люди и звери обитают за морями? Правда ли, что на севере есть земли, где никогда не тает снег? Почему солнце встает с одной стороны света, а садится в другой? Что было раньше — яйцо или курица? А почему в море вода соленая, а в реке — нет?
И многие другие вопросы роятся в ее черноволосой головке. Читать она умеет — только вот в драгоценных рукописных книгах, прикованных цепью к полкам, ответов не так уж много. Если Сейлан совсем измотает взрослых своими приставаниями, отец со смехом треплет ее по голове, позволяя оседлать самого горячего жеребца в конюшне, мать вздыхает и предлагает заняться рукоделием, сестры норовят обсмеять и надавать затрещин, а нянька ругается открыто, уперев руки в боки и повышая голос: