Двое для Ассоль
Шрифт:
Глава 5. Новые боссы.
Кирилл
Ассоль сидит в моём кабинете сжав конверт в кулачке. Лицо бледное, глаза заплаканные. Ничего толком не могу понять. Всхлипывает и мычит что-то нечленораздельное. Даже с учётом моей циничности, не могу спокойно смотреть как девушка истерически плачет. Пишу смс Диме, чтобы пришёл – он с ней быстрее контакт находит. Наливаю стакан воды и протягиваю учительнице. Не знаю, как успокоить и поддержать. Кладу руку на её худенькое плечо, в надежде, что это как-то поможет ей.
–
Даже не замечаю, что впервые обращаюсь к Ассоль неформально. Сажусь на корточки рядом с ней и ловлю зрительный контакт. Где Дима, блин?
– Можешь говорить?
– Угу.
Наконец, слышу тяжёлые шаги у двери.
– А вот и Дима пришёл. Давай рассказывай, что произошло?
Дима, глянув на Ассоль, сразу же хмурится и смотрит на меня вопросительно. Я лишь неопределенно пожимаю плечами.
– Этот урод мне фотографии прислал.
– Не первый раз. Так что изменилось?
– Они из моей комнаты. Я на них…полуголая…
– Показывай.
Девушка смотрит на меня в ужасе огромными глазами.
– Ассоль, во-первых, если у тебя нет третьей груди, ты нас ничем не удивишь, во-вторых, ты же понимаешь, что нам всё равно надо увидеть, что он прислал.
Она утвердительно кивает и кладёт немного смятый конверт на стол. И тут же закрывает лицо руками.
Дима достаёт снимки, на которых девушка переодевается у раскрытого шкафа. На первых нескольких фото она стоит в белье и спиной к камере, а на одной – в одних трусиках и боком. Сложно не заметит ровную спину, и красивый изгиб поясницы. Округлые ягодицы, обтянутые кружевом. Небольшую грудь в форме капли и розовые соски, которые призывно торчат.
А потом я вспоминаю, что это видели не только мы трое. Понимаю состояние девушки, это отвратительно.
– Посторонние были дома?
Ассоль поднимает заплаканное лицо, на секунду хмуриться, а потом как будто всё понимает.
– Электрик! Мама говорила, что он розетки проверял.
Дима ещё раз смотрит на фото.
– По высоте подходит. Мышонок, нам надо к тебе в комнату попасть, убрать камеры. И так, чтобы мамы дома не было.
– А причём здесь мама?
– Потому что мы не знаем, откуда этот урод информацию берёт. Лучше сузить круг знающих до нас троих. Как только будешь одна дома, позвони, мы сразу приедем. А сейчас иди отдыхай. Дальше мы сами.
Как только дверь за блондинкой закрывается, мы с Димой садимся за стол.
– Кир, надо шерстить. Это ж какой-то пиздец, что мы где-то на пол пути застряли, а он уже в дом проник.
– Значит наступила пора кардинальных мер и надо свои камеры ставить.
– Думаешь она согласиться?
– Она не узнает.
– Ты с ума сошёл?!
– Дим, голову включи. Если она хоть как-то где-то вслух произнесёт про камеры, то всё будет насмарку. А так, у нас хотя бы картинка будет. Если он уже решился прийти, значит может повторить свой подвиг. Так что пока ты будешь убирать чужие камеры, я поставлю нашу. И айтишников надо предупредить,
После долгой паузы Дима всё-таки соглашается со мной.
Ассоль
Когда знаешь, что за тобой подглядывает какой-то неадекват, находиться дома становиться невыносимо. Я молюсь, чтобы мама ушла вечером к подружкам или ещё куда-нибудь, потому что лечь спать в своей комнате я не смогу. И мне повезло! как только я остаюсь одна, сразу же набираю Диме. Мужчины приезжают в рекордные сроки с каким-то оборудованием. Я в их дела не лезу и в комнату не захожу, пока они не выходят из неё сами.
– Чисто. Теперь можешь быть спокойна.
– Спасибо.
– Это наша работа, Ассоль. Мы поехали, на связи.
Чувство безопасности так ко мне и не вернулось, не смотря на то, что камер больше нет. Поэтому засыпаю я за пару часов до звонка будильника.
Состояние будто попала под товарный поезд, ей богу. А на лице похоже даже след от этого самого поезда остался. Кое-как привожу себя в порядок, вызываю такси и еду на работу.
Отвожу один урок за другим будто зомби. Держать дисциплину в таком состоянии очень сложно, поэтому к четвертому уроку я уже еле стою на ногах. А когда после всех уроков ко мне приходит секретарь директора и вызывает на ковёр, я готова начать умываться святой водой. Что ещё?!
Нареканий по работе ко мне никогда не было, поэтому сейчас очень волнительно от непонимания, что от меня хотят. Как только захожу в кабинет, директор с каменным лицом и без предисловий накидывается на меня. Словесно, конечно же.
– Ассоль Владимировна, это правда, что Вы дали ученику ваши интимные фотографии?
Сердце падает куда-то в пятки, я даже чувствую, как кровь отливает от лица.
– Нет, я ничего никому не давала. Вы понимаете, тут такая ситуация…
– Не надо мне вашей лирики. К ученику восьмого класса попадали в руки ваши фотографии?
– Да, но…
Директор снова не даёт меня договорить.
– Остальное не имеет значения. Ассоль Владимировна, я не знаю, зачем вы притащили такое в школу, но все дети судячат о вашем белье. Это не профессионально. Пишите заявление сегодняшним днём.
– Вы меня увольняете?! Но я же не виновата! Выслушайте вы меня!
– Послушайте Вы! мне всё равно по какой причине это всё произошло, но работать с детьми в этой школе вам больше нельзя. Мне не нужны проблемы с родителями и сплетни о недостойном поведении педагога.
Я встаю со стула. Не знаю, как смогла сделать несколько шагов и выйти из кабинета. У секретаря пишу заявление на увольнение, которое тут же подписывают. И через двадцать минут я покидаю любимую работу. Навсегда.
В голове абсолютный хаос. Это чудовище «чёрные конверт» забрал не только моё спокойствие, но ещё и работу. Что дальше? И что теперь делать? А как мачехе сказать, почему я уволилась? Домой бреду медленно, даже не помню, где я шла и как вообще добралась до квартиры. Мама сразу замечает моё состояние.