Двое из будущего. 1903 - …
Шрифт:
прознав о том, что я с собою привез ленту о царском костюмированном бале, через своего адъютанта, вызвал к себе. Тем же днем я был у него в рабочем кабинете:
Здравствуйте, милейший Василий Иванович, здравствуйте. Прошу вас, проходите, присаживайтесь, — любезно приветствовал он. — Как ваша жизнь семейная, как дела купеческие да фабричные?
Я умастился на крепком стуле и облокотился на стол.
Дела наши купеческие идут весьма неплохо, — ответил я, внимательно поглядывая за его ехидными глазами. — Деньга делает деньгу, а купец ею погоняет. Чем быстрее деньга обернется, тем больше купцу прибыток.
Он усмехнулся.
Однако, сказывают, что вы весьма быстры на амурные приключения. Уже и бабенку себе справную успели найти.
Ого, это ж какую? — удивился я.
Ну как же, — в свою очередь удивился Алексеев. — А мадмуазель Лизетт как же? Знаем, знаем мы все о ваших приключениях! — добавил он и весело погрозил мне пальцем. — Только вы смотрите, восточный гарем мне тут не устройте. А то у вас у молодежи только одно на уме — как бы от жены побыстрее сбежать и под новую юбку залезть. А мадмуазель Лизетт барышня хорошая, это правда, господа офицеры проверяли ее и потом нахваливали.
И он заразительно засмеялся, а меня покоробило от его шуточки. Лизка хоть и проститутка, а все же у меня осталось о ней хорошие воспоминания. Добрая она
была. Я потом заходил к ней, чтобы еще раз сказать «спасибо» и она меня опять напоила чаем. Присела рядом за столик и поджала щеку кулачком. И тогда, уже на трезвую голову я вдруг понял, насколько она красива. Черные прямые волосы, собранные в высокую прическу, утонченное аристократическое лицо, полноватые, но четко очерченные, словно карандашом, губы, которые можно было пожелать самой Анжелине Джоли, и стреляющие лукавым огоньком черные, бездонные глаза. И я, если б не знал кем она работает, мог бы в нее влюбиться. Тем днем она со мною просто сидела, смотрела на меня и с какой-то грустинкой в глазах слушала мою болтовню. Отказалась от денег, которые я ей еще раз давал в качестве благодарности. Через час ушел от нее и каким-то невероятным образом забыл поставленную в угол трость. Что важно, сексом мы не занимались — она не намекала, а я, будучи верен своей жене, не хотел. А
следующим днем она сама пришла ко мне домой и через моих архаров вернула забытую вещь. Видимо, отсюда и поползли нехорошие слухи, потому-то мне шутка Алексеева и не понравилась.
— Должен вас огорчить по поводу мадмуазель Лизетт, — ответил я наместнику, разочарованно прочистив горло кашлем, — у нас с ней нет никакого романа. Очень жаль, что до вас дошел такой непроверенный слух. Лизетт всего лишь работает в кафешантан, а я человек солидный и к тому же женатый. Мне нет никакого резона пачкаться в таких слухах.
— Гм, вот как? Ну что ж, тогда давайте забудем об этом недоразумении, — он откинулся на спинку кресла и сложил на животе руки. — Действительно, копаться в грязном белье нет никакой чести.
Он вздохнул, помолчал секунду, гипнотизируя меня, а затем произнес:
Ладно, давайте к делу. Я слышал, что вы при дворе сняли какую-то там занимательную синему? Такую, что иностранные послы, после ее просмотра, доносили о ней своим хозяевам и, что важно, не скупились на похвалу. Синему описали в таких превосходных степенях, что ее захотели посмотреть при английском дворе. Наш государь Император отправил туда копию, но что-то у них там
Я усмехнулся, понимая, что именно у них не задалось. Мало было отправить копию ленты — для ее качественного просмотра необходима была именно наша аппаратура. А ее-то на туманный Альбион отправить никто не догадался. Алексеев заметил мою едва видимую ухмылку, запнулся, а через пару секунд продолжил:
… так вот, что-то у них там не задалось и при Английском дворе посмотреть синему так и не получилось. По слухам, теперь туда отправили одного из ваших работников, чтоб значит он там во всем разобрался, — он сделал продолжительную паузу, пытающее поглядывая на меня. Хотел, чтобы я сам догадался о чем пойдет дальше речь, но, не найдя в моих глазах понимания, вздохнул и продолжил. — Мне тут через фельдъегерскую службу пришло письмо от…, ладно…, не важно кого. В-общем, должен вас спросить — у вас имеется еще одна копия этой синемы?
Возможно, — аккуратно произнес я. — А о какой конкретно синеме идет речь? Я для Императора снял две ленты.
Речь идет о бале. У вас есть она?
Да, эта лента у меня с собой.
И тут Алексеев шумно и с облегчение выдохнул. Хлопнул довольно по столу:
Замечательно, просто превосходно! Вам необходимо срочно же отдать эту пленку мне, а я ее отправлю в столицу А там через дипломатическую почту ваша пленка уйдет прямиком в Лондон. Слава Богу, что она хоть у вас сохранилась! Это большое везение.
Подождите, — непонимающе подал я голос. — Помнится, мы для Императорского двора сделали десять копий. Что с ними случилось?
Он вздохнул и развел руками:
Сгорели ваши копии. Все разом.
Как так?
Подробности мне неизвестны. Только ваша чудом и сохранилась. Поэтому прошу вас передать ее мне, а я отправлю ее в столицу.
Но постойте, а негатив, что был у нас в архиве? А та копия, что Император уже
отправил в Лондон?
Алексеев развел руками.
— Я этого не знаю. Знаю только, что и эту копию посмотреть нет никакой возможности. Господин Рыбалко, надеюсь, вы понимаете какой важности просьба Императора? Отказывать никак нельзя.
Я обреченно кивнул. Тут уж действительно не откажешь. А ведь мне было жалко отдавать последнюю копию своего выстраданного фильма. Я столько сил на него положил, столько нервов. А что если и эта лента исчезнет? Что тогда? Все труды прахом?
Прода от 20 ноября
— Сгорели ваши копии. Все разом.
— Как так?
— Подробности мне неизвестны. Только ваша чудом и сохранилась. Поэтому прошу вас передать ее мне, а я отправлю ее в столицу.
— Но постойте, а негатив, что был у нас в архиве? А та копия, что Император уже отправил в Лондон?
Алексеев развел руками.
— Я этого не знаю. Знаю только что и эту копию посмотреть нет никакой возможности. Господин Рыбалко, надеюсь вы понимаете какой важности просьба Императора? Отказывать никак нельзя.
Я обреченно кивнул. Тут уж действительно не откажешь. А ведь мне было жалко отдавать последнюю копию своего выстраданного фильма. Я столько сил на него положил, столько нервов. А что если и эта лента исчезнет? Что тогда? Все труды прахом?