Двое на одном велосипеде

Мошковский Анатолий Иванович

Ну зачем папа допытывается! Иногда он всё понимает и ничего не спрашивает, а сейчас сам заставляет Васю быть лгунишкой. Нельзя же рассказать ему обо всём. И так взрослые знают почти всё, а дети — лишь малую малость, и потом, папе не будет ни лучше, ни хуже, если он узнает, что Саньку, возможно, ушлют на лето к суровой сестре тёти Леры. Вот Крылышкин сказал, не подумав, своему папе о том, что Борис запустил в небо палку, и что из этого получилось? Ведь не будешь предупреждать взрослых,

чтобы держали язык за зубами…

— Подкарауливаешь? — ещё раз спросил папа.

— Нет. — Васино лицо стало совсем красным, и, наверно, лишь южный загар выручал его. — А ты куда, пап?

— В Рябинки. Говорят, в магазине появилась молодая картошка. Не хочешь прогуляться со мной?

Вася хотел, очень даже хотел: с папой везде и всегда интересно, и к тому же через день он уезжает — отпуск кончается, пора на работу — когда ещё вырвется сюда?

Но Вася молчал, упрямо глядя в пряжку папиного ремня.

— Ну как знаешь, — немножко обиделся папа и пошёл к бетонке. Шёл он легко и быстро, как ходил всегда: его шаг равен был двум, если не трём Васиным шагам. Васе стало досадно: надо же, обманул папу!

Саньки всё не было. Да и папа долго не возвращался из Рябинок — видно, большая очередь была за молодой картошкой. Наконец Вася заметил его вдали, за бетонкой и ёлочками. Он шёл от деревни напрямик через пустынное поле.

Вася вскочил, перебежал в другое место и надёжно спрятался в высоких зарослях пахучей полыни.

Вот папа перешёл бетонку и с невысокого откоса стал спускаться по дорожке с туго нагруженным рюкзаком за плечами и раздувшейся авоськой в руке. По походке его, по тому, как он шёл, сильно наклонясь вперёд, было видно, что он устал. Вася смотрел на папу, ждал, прислушивался к его шагам. И не выдержал. Выскочил из зарослей полыни, подбежал, схватил авоську с хлебом, пакетами с крупой, банками консервов и большой бутылкой тёмно-вишнёвого кагора.

Папа отпустил пальцы, и Вася с радостью потащил тяжеленную авоську.

— Не дождался его?

— Не дождался, — ответил Вася, и в этом не было никакого вранья. И подумал: «Ну как папа догадывается обо всём?»

— Я шёл сейчас мимо Бычьего пруда, — сказал папа, — там человек пять сидит с удочками. Наверно, хорошо клюёт… Давай сходим?

— Когда? — спросил Вася.

— Сегодня поздновато. Лучше завтра утром. На зорьке самый хороший клёв…

Глава 8. «Папа, не бери его!»

— Я не против, — сказал Вася, проходя мимо Санькиного забора и внимательно глядя в щели меж досок: Саньки на участке не было. Сказал и спохватился: если он сегодня не увидит Саньку, значит, и завтра утром не сумеет сказать ему о разговоре,

случайно подслушанном возле калитки. Вот если бы и Саньку позвать — он очень любит рыбачить…

Они отнесли домой груз и хотели тут же приступить к копке червей — папа уже принёс из сарая лопату, — но бабушка Надежда позвала их обедать. Плотник тоже ушёл в свои Рябинки, и на участке было непривычно тихо и скучно.

После обеда они стали копать на краю участка, возле забора.

Папа отваливал лопатой тяжёлые пласты земли, осторожно разбивал их, а Вася стоял на корточках и, подавляя брезгливость, выбирал червей. Хорошо ещё, если червяк весь, с хвостика до головки, оказывался перед ним на земле и его оставалось взять и положить в консервную банку. Куда хуже было, если из земли выглядывала одна головка или один хвостик и приходилось хватать за этот кончик, холодный, скользкий, тянучий, как резина для рогатки.

Черви норовили побыстрей уползти по своим хитроумным ходам в глубь земли, и Вася, передёргиваясь всем телом, медленно вытаскивал их. Никак он не мог привыкнуть к ним. Иногда черви как бы сшивали собой земляные комья: одна часть червяка в одном, другая — в другом. Ну попробуй расшей комья, извлеки из них червей!

Папа при этом не очень помогал Васе, а больше командовал:

— А ну не бойсь! Не откусит руку… Тащи его, и посильней, посильней!

А то вдруг приказывал совсем наоборот:

— Да не тащи так резко! Поаккуратней! Не проволока же, а живое существо! Порвёшь!..

Червяки упрямились, не желали поддаваться и вылезать из своих обжитых подземных ходов, и Вася сжимал их двумя пальцами, оттягивал и терпеливо ждал, когда червяк устанет сопротивляться, поддастся, и его, обессиленного, можно будет вытащить и положить в банку с землёй.

Обычно червей выбирал папа, а вот сейчас он почему-то заставил заниматься этим делом Васю.

— Пап, — сказал Вася, — давай позовём Саню… Он знает места, где лучше всего клюют бычки… Он…

Папа выпрямился над лопатой и улыбнулся:

— Ты и минуты не можешь прожить без этого храбреца и умельца… Верно?

— Ничего не верно! Да, он иногда грубит и слишком громко свистит у калитки, так это ничего ещё не значит! Он лучше всех!

— Возможно. Но если говорить конкретно — чем? — осторожно спросил папа и нажал ногой на лопату, и эта его осторожность и недоверие во взгляде прямо-таки обожгли Васю.

— Всем! Всем!

Видно, Вася крикнул так громко, что бабка Федосья, половшая гряду с помидорами, удивлённо вскинула голову в белом платочке, а кот Яшка, с интересом ходивший возле них, тремя огромными прыжками достиг забора и вскочил на него.