Двое одиноких

Браун Сандра

Расти не ощущала себя покоренной зрелостью и мужской властью любимого, скорее наоборот; отбросив стеснение, она освободилась, отдавшись воле чувств, и уже не боялась взлетать до пределов вселенной. А все потому, что теперь Куперу было открыто не только тело Расти. Для любимого распахнулись ее сердце и душа, из них в изобилии лилась любовь. Он должен был ощущать это. Просто знать.

Девушка нисколько не сомневалась в том, что так оно и было — сейчас, когда Купер повторял ее имя в такт своим движениям. Его голос срывался от переживаемых

эмоций. Но на мгновение перед тем, как он потерял способность мыслить, Расти почувствовала, как он снова ускользает из ее тела.

— Нет! Не смей этого делать!

— Да, Расти, да.

— Я люблю тебя, Купер. — Девушка скрестила лодыжки на пояснице Купера. — Я хочу тебя. Всего тебя.

— Нет, нет. — Страдание в его стоне смешивалось с экстазом.

— Я люблю тебя.

Стиснутые зубы Купера разжались, он запрокинул голову, отдаваясь оргазму с долгим, низким, звериным стоном, охватившим все тело, доставшим до самых глубин души. Он заполнил женщину, которую любил, своим горячим, обильным семенем.

Глава 13

Пот градом катился с лица Купера, испарина покрыла все его тело, волосы были мокрыми. Когда, достигнув вершины экстаза, он ослабел, Расти крепко обняла его. Теперь в девушке говорил материнский инстинкт: она хотела прижимать любимого к себе, как ребенка.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Купер восстановил свои силы. Способность двигаться вернулась к нему, но он не спешил покидать лоно Расти. Наконец, он откатился от нее и замер, лежа на спине, пресыщенный ласками. Девушка смотрела на любимое лицо: сейчас глаза Купера были закрыты, линии его строгого рта наконец-то расслабились.

Расти положила руку ему на живот, перебирая влажные завитки волос.

— Ты ведь вот так уходил не только из меня, да? — Независимо от ответа Купера, она уже знала, что сейчас он впервые за долгое время довел акт любви до конца.

— Да.

— И ты поступал так не потому, что опасался моей беременности, правда?

— Да, правда.

— Зачем же ты занимался любовью именно таким способом, Купер?

Возлюбленный открыл глаза и встретился с пристальным взглядом Расти. В серебристо-серой глубине она вдруг прочитала осторожность, даже испуг. Тот, кто казался девушке таким бесстрашным, теперь боялся ее, обнаженной, беспомощно лежавшей рядом, очарованной им, полностью отдавшейся власти его чар. Ну какую угрозу она могла в себе таить?

— Почему ты наложил на себя такое странное наказание? — мягко спросила она. — Скажи мне.

Купер уставился в потолок:

— Была одна женщина…

«А, все-таки виновата женщина!» — пронеслось в голове Расти.

— Ее звали Мелоди. Я встретил ее вскоре после того, как вернулся из Вьетнама. В ту пору я чувствовал разлад со всем окружающим миром. Был разочарован. Обижен. Разозлен. А она… — Купер беспомощно махнул рукой, — она придала моей жизни смысл, стала ее центром, я начал, задумываться

о будущем. Я ходил на курсы переподготовки демобилизованных. Мы собирались пожениться, как только я закончу с учебой. Мне казалось, у нас все складывается замечательно. Так и было.

Купер снова закрыл глаза, и Расти поняла, что он приближается к самой тяжелой части истории.

— Но тут Мелоди забеременела. Не сказав мне ни слова, она сделала аборт. — Руки мужчины сжались в кулаки, челюсть свело от ярости.

Расти подскочила, когда Купер резко обернулся к ней.

— Она убила моего ребенка. После всех смертей, что я видел, она… — Лэндри начал задыхаться, и девушка испугалась, что его сердце сейчас остановится. Пытаясь утешить, она положила ладонь на грудь мужчины и нежно позвала по имени:

— Мне так жаль, Купер, любимый. Мне так жаль…

Он глубоко вздохнул, заполняя легкие воздухом:

— Спасибо.

— И с тех пор ты злился на нее.

— Поначалу да. Но потом я стал ее ненавидеть, очень сильно, и это чувство перехлестнуло злость. Я ведь поделился с ней самым сокровенным. Она знала все: что творится в моей голове, что я думаю, чувствую… Она убедила меня рассказать о лагере для военнопленных, обо всем, что там творилось.

— И она злоупотребила твоим доверием?

— Злоупотребила, предала его. — Подушечкой большого пальца Купер смахнул слезу, катящуюся по щеке Расти. — Она держала меня в объятиях, крепко прижимала к себе, когда я плакал, как ребенок, говоря о друзьях, которых видел… убитыми, — добавил он сиплым шепотом. — Я рассказал ей обо всем этом аде, через который прошел, чтобы сбежать, о том, что делал потом, чтобы выжить, пока меня не спасли. И после того как я описал ей, как лежал в куче гниющих, зловонных трупов, стараясь не выдать себя, она…

— Купер, не нужно. — Расти пододвинулась ближе и притянула любимого к себе.

— …она лишила жизни нашего ребенка, уничтожила его. После того как я видел множество погибших, разорванных на части детей, она точно так же убила моего…

— Тсс, тсс. Не надо.

Расти укачивала возлюбленного у своей груди, как младенца, что-то тихо напевая и приглаживая его волосы. Слезы застилали глаза девушки. Она тонко улавливала страдания Купера-и искренне сожалела, что не может взять на себя хотя бы половину его боли. Расти поцеловала макушку любимого:

— Мне так жаль, дорогой. Очень жаль…

— Я ушел от Мелоди. Уехал в горы, купил скот, построил дом…

И воздвиг непробиваемую стену вокруг своего сердца», — печально подумала Расти. Теперь-то стало понятно, почему он бежал от людей, отгородился от общества. Купер Лэндри был предан дважды: своей страной, не желавшей вспоминать о собственной ошибке, и женщиной, которую любил и которой так доверял.

— И с тех пор ты не давал ни одной женщине шанса снова забеременеть от тебя.

Купер освободился из рук Расти и взглянул на нее, внимательно изучая глаза любимой.